Да, Эйдан тогда предстал во всей красе своего могущества. В стане врагов умудрился перечить лидеру, а после и вовсе отправил гнилую душу Ардена в Бездну, устроив пожар в замке.
— Один из твоих самых благородных поступков, — проговорила я, отмеряя расстояние между свечами. — Тот еще был сексист, урод и абьюзер.
— Абью… Кто?
— Женщин обижал и унижал, — зевнула я и бросила на него недовольный взгляд, — тебе стоит почаще взаимодействовать с социальными сетями.
— У меня есть профиль в «Инстаграм». — Эйдан пожал плечами и прислонился задом к подоконнику. — Хотел зарегиться в «Тиндер», но потерялся в обилии выбора сексуальной идентичности. Мой мозг сломался на «сколиосексуальности».
Он покрутил пальцем в воздухе и шаловливо улыбнулся.
— Поэтому только посты с тортиками, котиками и красивыми моделями, — закончил и потянулся.
Зеркало, прислоненное к стене, пошло рябью по поверхности, и кровавые отпечатки появились с обратной стороны. Призрак попытался незаметно выбраться из плена, однако был остановлен соляным кругом и невозмутимым Бубенчиком. Мой домашний крол догрызал мышиный трупик и недовольно постукивал лапкой, стоило проклятой душе задумать пакость.
— И когда ты полюбил котиков? — удивилась я и отмерила свежей свиной крови.
— С тех пор, как у нас дома поселился сфинкс, регулярно ссущий матери на кровать, — хохотнул Холланд, подходя ближе.
Мы встали друг напротив друга. Ритуального ножа не было, поэтому пришлось использовать обычный для разделки мяса. Окропив свиной кровью звезду, нарисованную мелом, мы обошли круг и проверили четкие края. Только после этого Эйдан перенес зеркало в центр, аккуратно кладя на пол.
Призрак сразу же почуял неладное и заметался.
По логике вещей ему бы радоваться подобному исходу — освобождение из зеркального плена давало возможность упокоиться. Однако мы имели дело не с несчастной душой жертвы проклятия. Зеркальная тюрьма редко забирала тех, кто не совершил ни одного греховного деяния. Убийцы, насильники, воры — стандартный список на выдачу из подобного места. Дух знал: после освобождения будут только горящие угли нижнего мира. Больше никаких случайных жертв и разгульного образа благодаря внутренней силе.
— Ну тихо, маленькая крыска, — протянул Эйдан, наступая ботинком на поверхность зеркала, и послышался слабый визг. Кажется, Холланд придавил нашему призраку пальцы.
— Арден легко отделался. Сгорел во время пира вместе со всей свитой и многочисленными вассалами заживо прямо в день своего величия, — хмыкнула я, делая первый надрез на подушечке большого пальца и бормоча заклятие.
— Стоило лучше следить за безопасностью. Один факел решил проблемы двенадцати королевств, — ответил Эйдан и взял нож. — Кстати, а что ты сделала с королевой Неллой? Когда замок догорал, она была еще жива.
— Отравила, — равнодушно бросила я, разглядывая проступившие капли крови следом за рассеченной кожей. — Арден успел оставить семя. Мятежникам же только дай повод и символ свободы.
Мы коснулись ладоней друг друга и переплели пальцы в замки.
— Жаль, она была красивой, — проговорил Эйдан с намеком, и я зловеще хохотнула в ответ.
— После этой фразы большая часть твоих женщин посещала сырую могилу. Навечно, — промурлыкала я, подаваясь вперед.
Наши губы соприкоснулись в чувственном вздохе, и слова проникли в самую душу, выжигая буквы раскаленным железом:
— Ego te intus et in cute novi[1]…
