– Как не пособить, самого учили! – Славень широко улыбнулся.– Вот завтра и начнем.
…Чужак явился в тот же день, к вечеру. Молча, шагнул через порог, окинул пронзительным взглядом женщин и уперся в серые глаза Славеня.
– Вернулся, значит?
Кузнец оценивающе оглядел неприятного гостя и усмехнулся:
– А здороваться тебя не учили?
– Ты и так здоров, чего тебе лишнего желать? Дело у меня к тебе.
– Дело, говоришь? Ну да, без дела только друзья в дом приходят, а в друзьях ты у меня сроду не числился. Так чего тебе надо? Может, за дочкой пришел?
У Яси, прятавшейся за спиной Атея, сердце упало: что это отец говорит, неужели спасовал перед Чужаком?
– Дочка твоя мне без надобности – баб на деревне хватает: и в огороде помочь, и ночь скоротать. Я об избушке толкую, той, в которой родители твои жили. Мне Поляна поселиться в ней разрешила, а теперь что – прочь прогоните? Молодых в ней поселите?
– Ой, батюшка, нет! – Яся выглянула из-за плеча Атея.– Я в тот дом никогда жить не пойду: там Синюшку убили. Мы же новую избу строить собирались.
– Верно, дочка, новой семье – новое жилье. А ты – живи пока, – повернулся Славень к Чужаку.
Гость скривил губы в улыбке:
– Ну, вот и славненько. Заходи как-нибудь в гости, кузнец, потолкуем.
– Не о чем нам с тобой толковать. Иди, ужо.
Чужак еще раз стрельнул глазами в сторону Поляны и пошел вон из избы.
– Уф! – облегченно вздохнули женщины.
– Не нравится мне этот мужик, – заметил Атей.– Темный он какой-то.
– Не то слово: черный. Черный колдун, – мрачно подытожил Славень.– Я эту породу людей хорошо знаю. Слишком хорошо.
– Ладно, хватит о нем толковать! – Поляна с улыбкой подошла к мужу, понимая, какие воспоминания терзают его.– Давайте лучше вечерять. Каша в печи перетомилась. Сейчас молочка налью в кринку…
– Не трудись, Поляна, молоко наверняка прокисло.
– Как это прокисло, Славень? Я же только что Зорьку подоила. Где это видано, чтобы парное молоко прокисало?
– А помнишь, мамочка, однажды так уже случалось? И тоже после прихода в дом Чужака.
– Вот и я говорю: колдун в доме был, поэтому молоко непременно скиснуть должно.
Поляна качнула подойник: молоко скисло.
– Теперь понятно, почему в деревне такое безобразие творится, – Поляна вспомнила рассказы Поветихи.– Это Чужак, черный колдун виноват.
– Нет, родная, не все так просто. Мой отец был колдуном, да и меня этим «даром» наградил. Однако таких бед от колдунов не бывает. Тут что-то другое скрывается. И я непременно разберусь, что именно.
– Но теперь у тебя нет прежней силы. И у меня – тоже, – огорченно промолвила Поляна.
– Колдовской силы нет, но человеческая – осталась. Значит, мы не только можем, но и должны бороться со злом. На то мы и – люди!
– Ага, дедушка Арсай тоже мне говорил не раз, что человек для того и создан, чтобы зло побеждать и в добро его переделывать – в этом смысл нашей жизни, – Атей взволнованно затеребил свою ладанку на груди, и – странное дело – ладанка показалась ему горячей.
Яся ничего не сказала, но на сердце у нее стало тревожно и зябко.
