– Опередили, Никита Иванович, я первый то же самое спросить хотел.
– Спрашивай.
– Спрашиваю: что за хрень?! Нешто государь наш в здравом уме и твёрдой памяти такое мог написать?
– Не мог, – уверенно подтвердил я. – И слог не его, и манера речи, да и вообще всё. Митя, у нас тут, похоже, государственный переворот произошёл. Царя либо опоили, либо грохнули, либо подменили на брата-близнеца, как в «Железной маске»…
– Что за история занимательная? Про кузнеца-маньяка, поди? То-то мне Маняшин отец сразу подозрительным показался. И корова ихняя дрессированная, прямо носорог какой-то, а не домашняя скотина!
– Му-у, – тянуче раздалось сбоку.
– Назови чёрта по имени, он тут как тут, – простонал наш младший сотрудник, прячась за мою спину. – Может, Шмулинсона пригласить? Он её в прошлый раз дюже напугал рассказом про кошерную говядину.
– Глупости. – Я протянул руку, и корова, подойдя поближе, доверчиво подставила лоб под мою ладонь. Не знаю, чего они с Митей так невзлюбили друг друга – с любым животным всегда можно найти контакт. Помнится, в деревне мне тоже от этой рогатой прелести досталось, но в городе она вела себя вполне пристойно.
– Нам надо разобраться, что тут происходит.
– Да уж, по всему видать – неладное творится, – всё так же из-за моей спины пробормотал Митька. – К царю пойдём али покуда поосмотримся?
– А чего смотреть-то, – пожал плечами я. – Пойдём напрямую к Гороху и выясним всё у первого лица государства. Открывай ворота.
– Му? – вновь подала голос корова.
Видимо, она своим неглубоким умом как-то всё-таки сообразила, что мы уходим, а ей тут одной куковать не упёрлось рогом. В фигуральном смысле. То есть попросту подвинула нашего младшего сотрудника костлявым плечом и заняла место по левую руку от меня, словно служебно-розыскная овчарка. Все мои попытки лаской или обманом уговорить её остаться разбивались о любовно-непробиваемый взгляд коровьих глаз. Короче, в результате пошли втроём.
Главный город нашего маленького государства, скромная столица – милое сердцу моему Лукошкино выглядело столь же пустым, как и территория нашего отделения. На базаре никого, все лавки закрыты, ставни заперты, дети по улицам не бегают, собаки сидят в будках, и даже вороны не каркают, молча вцепившись когтями в самые высокие ветки деревьев. Разве что перекати-поле по пустым перекрёсткам не перекатывается, а так чистая картинка из вестернов с видом запуганного города под квакающую музыку и стук копыт в стиле кантри…
За Базарной площадью мы наконец натолкнулись на стрелецкий наряд под руководством какого-то боярского сынка. Сначала он дважды протёр глаза, а потом, не сказав «здрасте», проорал:
– Хватайте государевых ослушников!
Двое стрельцов осторожно уточнили:
– Дык они же покойниками объявлены. Чё ж теперь, и Ягу на свободу выпускать?
– Взять их, дурачьё, а уж в пыточной разберёмся, кто покойник, а кто виноватый!
– Эй, парень, – повысил я голос, попытавшись выглядеть как можно строже во всё ещё мокром мундире, – я Ивашов Никита Иванович, сыскной воевода, начальник Лукошкинского отделения милиции! И если меня сию же минуту не проводят к государю…
– Хватит! – заорал молодой боярин, первым выхватывая дамасскую сабельку и бросаясь на нас.
Более опытные в этом деле стрельцы, наоборот, отступили на шаг назад. Парнишка драчливым петухом налетел на меня, взмахнул клинком и… был отправлен по параболе за ближайший забор одним движением рогатой головы нашей спутницы.
