По пути к отелю Урсула вспомнила, что сегодня годовщина ее свадьбы. Доживи Джеральд до этого дня, они могли бы отметить тридцать четвертую годовщину. Только никто не стал бы праздновать. Одна Урсула и помнила этот день, девочки интереса не проявляли – попробуй, однако, недодать кому-нибудь из них праздничной атмосферы в день рождения, – а Джеральд и вовсе забыл. Похоже, он забыл, что женат, забыл давным-давно, тридцать лет назад, и вел себя – выразимся грубо, но точно – как вдовец с детьми и экономкой.
Пожалуй, Урсула со своей стороны стала к нему неласкова в последние годы. Она старалась изо всех сил, но ничего не могла поделать. А потом и стараться перестала. Ради мира в доме уступала его прихотям. Отказалась от затеи сидеть с детьми в гостинице, когда он запретил. Теперь, когда его нет, никто не помешает ей этим заняться. Урсула вошла в холл гостиницы, сверила на рецепции номер и фамилию постояльцев и поднялась в лифте на третий этаж.
Пару, которую она застала в номере, разделяла еще большая разница в возрасте, нежели Урсулу и Джеральда, – должно быть, около тридцати лет. Мужчина выглядел сверстником Урсулы: высокий, очень худой, с впалыми щеками и светлыми седеющими волосами – цветом они также удивительно напоминали ее волосы. Мать шестилетнего мальчика и трехлетней девочки казалась не старше Хоуп. Прелестная, с длинными светлыми волосами, собранными над высоким белым лбом, бирюзовая синева глаз выгодно подчеркивалась платьем-безрукавкой в тон.
– Молли Флеминг, – назвалась она, протягивая руку, а мужчина представился: – Сэм Флеминг.
Урсула пожала обоим руки. Дети, тоже светловолосые, уставились на нее, девочка так и не вытащила палец изо рта.
– Сейчас я их уложу, миссис Кэндлесс, но они так сразу не заснут. Можно ли попросить вас посидеть с ними рядом, может быть, почитать им что-нибудь или просто поболтать?
– Ну конечно.
Урсула присела на корточки, встретилась глазами с детьми и спросила, как кого зовут. Она пообещала прийти к ним, как только они устроятся в постели, тогда-то и познакомятся поближе. Рассказать им сказку или почитать книжку, которую она захватила с собой? Это были «Сказки Сэма-с-усами»[6].
Мать увела детей, Урсула подошла к окну и полюбовалась видом на залив. В этом люксе окна выходили на море, Ланди был отчетливо виден, голубое пятно на бледно-голубой глади ровной, как стекло, воды. Еще не стемнело, но луч маяка уже вспыхивал и плясал светлячком.
– Вам нравится вид из вашего номера? – спросила она Сэма Флеминга.
– Это не мой номер, – поправил он. – Моя комната – по коридору напротив.
Урсула с недоумением оглянулась на него.
– Вы же не подумали, что я – отец этих детишек?
Естественно, именно так она и подумала.
– Конечно, – резковато произнесла она.
– Это внуки. Мой сын умер. В прошлом году.
– Сочувствую.
– Да это было ужасно. Очень больно. И сейчас больно. До сих пор. Молли – вдова. Я всеми силами стараюсь помочь с детьми – Эдит еще и двух лет не было, когда умер ее отец, – но проку от меня мало. Больше путаюсь под ногами. Но мне нравится общаться с детьми.
– Я вам очень сочувствую, – повторила Урсула. – Нет ничего страшнее, чем пережить своего ребенка. Это противоестественно.
Вернулась Молли Флеминг:
– Долго читать вам не придется, миссис Кэндлесс. Джеймс уже переходит границу Страны Чудес. – Молодая женщина усмехнулась. Наверное, фамильное словцо, привычная шутка. – Сэм, если ты готов, пошли. – Обернувшись к Урсуле, она добавила: – Вернемся ровно в десять, честное слово.
