– У них традиция… Примета… Я тебе говорила! Эта вечеринка важнее свадьбы!
– Галка, иди к лешему!
Галя схватила ее за руки, и Саша чуть не вскрикнула от ее горячечного прикосновения.
– Все наперекосяк, – забормотала она. – Кристина, Григорий, старуха со своим бесплодием… Но еще можно все исправить. Если только ничего не случится.
– Но уже случилось!
– Только мы об этом знаем! И будем молчать!
– А я не буду! – разъярилась Саша. – Галка, ты совсем свихнулась со своей последней любовью. Иди к черту! Групповое помешательство – не для меня.
Галя перестала сжимать ее и отодвинулась. Лицо ее утратило исступленное выражение и стало собранным и волевым.
«Вот теперь пора всерьез бояться», – поняла Саша.
Боялась она не за себя, а за Галку. Внешняя нервозность Исаевой никогда ее не обманывала: Саша отлично понимала, что это всего лишь оболочка. Сковырни трясущийся студень – и внутри обнаружится танк на гусеничном ходу. Кажется, герой фильма «Чародеи» говорил: «Видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий». Галка замечала препятствия. Надо же ей было знать, что предстоит уничтожить.
– Ты что там задумала?
Исаева сосредоточенно кусала ноготь.
– Галка!
– Не мешай.
– Галка!
Исаева поднялась и посмотрела на нее сверху вниз.
– Сашка, я его люблю, – сухо сказала она. – И он меня любит. Но вот именно сейчас все висит на волоске. Я это чувствую. И не вздумай говорить мне, что браки заключаются на небесах. Если б это было так, то когда я выходила за Сеню, там бы половина ангелов передохла от смеха. Молчи!
Саша вообще ничего не говорила. Она с оторопью смотрела, как румянец на острых исаевских скулах разгорается все ярче. Отблески внутреннего пламени сверкали и в ее глазах. В эту минуту перед Стриженовой стояла не Галка, когда-то рыдавшая у нее на кухне о том, что три года жизни впустую потрачены на прожорливое ничтожество, а стенобитное орудие таран. И это орудие готовилось нанести удар.
– Ей, – Галка кивнула на старушку, – уже ничем не поможешь.
– Может, ты ее с собой заберешь и за стол посадишь?
– В общем, так: я сделаю вид, что ничего не произошло, – железным голосом отчеканила Исаева. – Вернусь, закончу это проклятое празднование – а там будь что будет.
Саша посмотрела на Елизавету Архиповну. Потом на Галку. Потом снова на Елизавету Архиповну.
Исаева скрестила руки на груди.
– Галь, ты ничего не замечаешь? – осведомилась Саша.
– Что?
– Серьезно, ничего?
Галка даже огляделась. Только ее недоумевающего вида Саше и не хватало, чтобы ее терпение окончательно лопнуло.
– Труп, например! – заорала она. – Думаешь, ты можешь так просто оставить тут Елизавету Архиповну и надеяться, что на нее никто не наткнется? Или ты ждешь, что она сойдет за фрагмент рельефа? Мол, разбросал тут кто-то мертвых старушек, бывает, не обращайте внимания!..
Она закашлялась от переполнявшего ее возмущения.
– Разумеется, нет, – отрезала Исаева тоном глубокого превосходства. – Я не собираюсь ее здесь оставлять.
– Вот и правильно! То есть подожди, – спохватилась Саша, – что значит не собираешься оставлять?
– Господи, Стриж, не будь идиоткой! Ну конечно, я собираюсь ее спрятать.
2
Саша бежала, спотыкаясь, по тропинке, и непечатно ругала про себя всех твердолобых идиотов обоих полов. Ей срочно требовался Макар Илюшин, поскольку она не понимала, что ей делать.
Совершенно не понимала.
Саша Стриженова привыкла рассчитывать на себя. Она была самостоятельная женщина, профессионал своего дела, ответственный квартиросъемщик, заемщик в банке и прочие статусы, из которых собирается, как из конструктора, взрослая личность. В данную минуту эта взрослая личность хотела только одного: перевесить решение на кого-нибудь другого, еще более взрослого.
