Святик одёрнулся, резко повернув голову влево.
– Что? – Машинально сознание Святика приняло форму непричастности.
– Вы, стало быть, тоже заметили это колоссальное сходство? Ведь так?
На данный вопрос повернул голову его сосед, затем посмотрел на женщину и снова на нас, наклонился и шёпотом протянул:
– Что-то есть!
Святик посмотрел на него с недоумением. Взглянул на женщину и только хотел сказать, что вдруг она услышит, как молниеносно получил на свои мысли ответ:
– Она… – дед покачал характерно на сказанное пальцем, – не слышит. Вообще.
Его сосед с ним согласился, кивнув головой и приподняв брови, настолько витиеватые и густые, что могло бы показаться – они лезут ему в глаза.
За спиной прокашлялся художник. Сказал: «М-да…», перевернул страницу газеты и вновь затих на своём диване.
Женщина положила руки на стол, посмотрела на обсуждающих её, опустила глаза и задумалась. Святику такое поведении показалось подозрительным. Как повела себя сейчас она, мог поступить вполне всё понимающий, то есть слышащий человек. И ему стало неудобно за себя и своих собеседников, если их таковыми можно назвать. Постаравшись проявить свою безучастность, Святик подперев кулаком щёку, отвернулся от сплетников. Теперь он ни на кого не смотрел.
– Не делайте вид, что вас здесь нет… хи-хи…! – Возобновил приставания сосед с глазами спаниеля.
«Это я-то делаю вид…?!» – Осмотрел беглым взглядом каждого, не обернувшись лишь на художника, – было неудобно. Возмущение прокатило от пят и упёрлось в макушку, там и закипело. И хотел было сорваться, но глаза соседа-спаниеля смотрели так, как голодный стоял бы у стола обжирающегося, причём без единого шанса хоть на малый пай. Святик тут же отвернулся. Но взгляд на себе продолжал ощущать.
– Вы вообще знаете, отчего у меня такие губы? – Вопрос заставил вновь повернуться и уставиться прямо на губы.
Это были действительно странные губы. Как можно было их не заметить..?
– Нет. – Дал короткий ответ Святик.
– Я пятьдесят пять лет ими дую. Вот так… – Сосед выставил вперёд губы, раздул щёки, от этого поменялась форма его глаз. Захотелось подставить ладошки, на случай если глаза выпадут. – Правда, нельзя так раздувать щёки. Меня за это всегда ругали… трубач я, трубач…
– Трубач он. – Вставил свой комментарий сосед с густыми бровями. На него тут же посмотрел, вздыхая, Святик… ему органически не нравилось, когда возникали ситуации подобного рода. Это знаете ли, когда всяк кому ни попадя стремится всунуть свой нос. И выходит, что кроме того, как видеть вокруг себя пустословов, безвольно причастщаешь себя к этому вертепу, – а осознав это, ощущаешь желание порыгать и сходить в душ.
Теперь то, что вот-вот взорвёт мозг Святика…
– Он переживает, что убил человека и остался без наказания. – Излилось из-под «густых бровей», точно свободным потоком неконтролируемой мысли.
За спиной у Святика снова глубоко вздохнули и зашелестели свежей газетой.
На соседа-«спаниеля» уставился толстый указательный палец, и он опустил глаза в стол, но через пару секунд их поднял, и буквально вытаращившись на Святика, сказал:
– Ну, было дело..! По пьяни было..! – дед смешно раздулся, словно принимая позицию – чтоб себя защитить – закоренелого уголовника. Конечно же, выглядеть стал очень смешно и нелепо. По лицу Святика прокатился смешок, но не вышел наружу.
Святик: – Что прям таки и убили?
Дед: – Прям таки и убил..!
