Любовь Герасимовна теперь смотрела на Святика, тем – прежним немым взглядом.
– Так вы говорите? – Выдавил из себя уже внятный вопрос Святик. А Любовь Герасимовна отрицательно покачала головой, не заставляя мучиться в догадках своего гостя. Её рука поднялась в сторону убежавшего внука.
– Это говорил Елисей?
В ответ последовал кивок головой.
– Но вы всё слышите…
Снова кивок в ответ.
– Так как же…? – Святик впервые искал затерявшиеся слова.
Любовь же Герасимовна теперь кивнула вопросительно.
– Да я вот… вашего внука…
Святика перебил отрицательный жест указательным пальцем. И он на это смутился, словно, окончательно, промолчав в замешательстве с минуту-две.
– А кто? – Тихо произнёс спустя время.
Далее последовали примитивные жесты, чтоб понял Святик, – жесты, которыми оперируют все простые люди.
– Сын что ли?! – Будто не своим голосом прозвучал Святик…, получив вновь ответ.
– Ну, и ну… А почему Елисей сразу с вами общался, как с бабушкой…
На это Любовь Герасимовна махнула рукой.
Вбежал взмыленный мальчишка, таща на руках всклокоченного кота. Тот, прижавшись к Елисею, таращился на гостя.
Входя в комнату Любовь Герасимовна сделала несколько жестов руками.
– Бабушка спрашивает: почему вы ходите в кальсонах?
Святик посмотрел на себя, и перевёл взгляд на мальчишку.
– Скажи, что я сам не знаю, как так вышло.
Любовь Герасимовна покосилась на Святика, и он вспомнил, что она слышит, – извиняясь, прикрыл глаза.
– Ты почему маму бабушкой называешь?
Елисей быстро посмотрел на Любовь Герасимовну. Она ему улыбнулся еле заметно.
– Чтоб вас не травмировать…
– Ах, значит, теперь я должен был, по-вашему, отреагировать спокойно…
Любовь Герасимовна замахала руками.
– Я бываю резкой. Не отрицаю. Если вас это задело, то прошу простить меня. Так всё-таки, зачем вы ходите в неприличной одежде? Ведь в кабинете произвели впечатление довольно воспитанного молодого человека…
Святик хлопнул себя по ногам.
– Сам, признаться, не знаю, как так вышло.
Любовь Герасимовна состроила на лице выражение спорной брезгливости. И тема данного вопроса на этой ноте была закрыта.
Пробежавшая мысль о кабинете заставила вспомнить ящик.
– Помните ящик в кабинете?
Руки вновь поднялись, замерев в воздухе, как если бы способный говорить, приоткрыл рот для вступления, но цепляясь за какую-то мысль. Любовь Герасимовна долго ждать не заставила.
– Это затея моего отца. – Сказанное Елисеем завязло в молчании. Святик стал думать: когда отец этой женщины был с ней рядом?
– Вы, наверное спросите о моём отце… А точнее, нашей совместной с ним жизни…
Не считая данную ситуацию сверхъестественной, а просто логическим мышлением, Святик согласился с выводами.
– Я встретила своего отца спустя несколько лет после смерти матери. Он пришёл за мной в интернат, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Вернее, он пришёл не сразу. Причины их разрыва с матерью я не знала, как не знаю и по сей день. Мне было три года, когда отец куда-то уехал. И вот он вернулся. Каким образом он узнал, где я и о случившемся с матерью – мне оставалось лишь размышлять, – отец от вопросов увиливал. Такая себе, знаете ли, черта, – видимо от него Елисею досталась. – Переведя жесты, Елисей посмотрел на мать с возмущёнием. Святик соглашаясь, улыбнулся. Она продолжала: – Откуда-то появился человек с тем самым ящиком… он достал из него письмо, а ящик попросил себе. Я не протестовала, да и, зачем он мне. Письмо развернула, когда незнакомец ушёл.
