Буква «Р» (Пэ) где у вас, уважаемые парижане?
Есть такая буква у вас в алфавите? Ну так в чём же дело?
– Хренов тут найдёшь бесплатные стоянки! Вот в чём!
Я тоже стал зольдатом фюрера и смирился с будущими штрафами, хотя штрафы пришлось бы платить мне из общака.
Это не экономично: я был главбухом и кассой, вёл счёт расходам. Поначалу. В Люцерне запутался, замотал товарищей отчётами и несовпадухой. И плюнули.
Плюнули сообща. А рад я: там и мои паевые вложены. Не хочу платить штрафы из своего.
***
…Я уже сказал, что давно проснулся, успел заглянуть в душ, состирнуть вчерашние носки, трусы и майку, в которых спал, и вывешал всё это хозяйство на заоконную решетку…
– А ты молодец: хорошо с трусами придумал. С сушкой то есть. Я бы не допёр. Не сдует? Кирюха, а ты всегда такой?
– Какой такой?
– Ну, типа чистоплотный…
Слово чистоплотность для Бима – постыдное слово. Сквернее, чем мат.
– Я обыкновенный, – сказал я, – зачем грязное бельё увеличивать? Потом хуже будет. Где бельё вешать, если его целый мешок? Я ма–а–аленькими дольками, но зато каждый вечер. Мне это отдыхать совсем не мешает.
– А в Праге было где вешать, – мечтательно напомнил Бим.
Красоты ансамблей ему были как бы пофигу – на четвёртом месте после пива, состояния миокарда и некоторых интимных удобств.
На самом деле в Праге обычного окна, которое удобно использовать в качестве сушилки, не было.
В большой комнате было только малюсенькое мансардное окошко, до которого, чтобы дотянуться и облокотиться, нужно было подставлять стул.
В это окно мы только курили.
И, рассуждая о строительной судьбе Родины, обозревали черепичные, медные, цинковые крыши древнего города, освещаемые звёздами: тускло и невыразительно, будто испорченными точечными светильниками фирмы «Рос–Свет».
Грамотеев видно по афише.
Россвет, бля!
Иногда наши пиарменеджеры хуже китайских партнёров, ити их мать, с их «Пильменями у Люски пот самаварам».
– А ты не вешал, а по полу и по столам раскладывал, – вспоминал я факты. И перечислил все бимовские грехи.
«На спинках кроватей и по стульям.
Телефон занавесил. Хотели позвонить на вахту, спросить расписание столовки, а нетути телефона!
Ещё бы на крышку унитаза умудрился.
Все места забил, а мы кое–как.
Мы между твоего белья и шмоток как зайцы прыгали.
Товарищей надо уважать и подвигать свои интересы в пользу общества.
От целой надо идти заинтересованности, а не от личных частностей».
– Не забивайте мне голову товарищами. Гусь свинье… это пустяк. Фу.
Бим дунул в меня. Лёгкий утренний смрад двинулся в мою сторону. Я невольно поморщился и отпрял.
– Фуйшуй твой воздушный, вот что это, – философствует Бим дальше, – скупое мужское рукопожатие по почте. Понял?
Товарищество отдельно бельё отдельно трусы товарища ещё не флаг товарищества! у каждого свои трусы я не частная собственность товарищества я честь наша а не часть товарищества, понял?
Бим кидается словами так быстро, что я и не особенно разобрал наличия в них смысла.
– Я человек! – Бим поднял палец вверх и загудел. – У–у–у! Человек это звучит! Просто звучит. Я даже «гордо» не вспомянул. Я спросил просто: «не сдует вниз?» А ты затеял дискуссию.
– Это ты затеял! – возмутился я.
Без алгоритмов.
Дальше спорить бесполезно.
Бим:
– Ладно, как там у них улица называется? – и съехидничал дальше примерно так: «Трусы Кирьяна Егоровича с российским флагом поперёк фуя (вот что к чему?) всю ночь искали хозяина на гишпекте таком–то».
