– Валерия Михайловна, вы не волнуйтесь так, наверняка она скоро придёт, – говорил он. – Встретилась с друзьями и засиделась. Это же дети.
– Да какие друзья, мы только приехали!
– Так завела. Это же дети.
– Сергей Сергеич, вы её искать будете?!
– Да не могу я сейчас дело открыть, поймите. – Полицейский снял фуражку и прижал её к груди. – Я вообще мимо проезжал, когда мне позвонили, поэтому и заскочил. По закону в розыск через три дня, а она три часа…
Тут Валерия Михайловна увидела Ульяну и всплеснула руками. Участковый обернулся и победно воскликнул:
– Вот! Я же говорил!
Он торжествующе надел фуражку.
– Уля, ты где была, что с тобой? – трагическим голосом спросила бабушка. – В каком ты виде!
– Бабушка… я… упала… – сказала Ульяна и замолчала. Губы у неё задрожали. Валерия Михайловна подскочила и повела её в дом. Хромота и боль очень удачно вернулись, поэтому Уля хромала и плакала, совершенно не притворяясь.
Вечер прошёл в хлопотах и живописных описаниях. Участковый Сергей Сергеевич уехал, удовлетворившись коротким объяснением – шла, шла, упала, – но от Валерии Михайловны и Нины так просто было не отделаться. Так что Уле пришлось в красках и лицах описывать свои хождения по мукам. Она призналась в малом грехе: что пошла в лес и там свалилась в овраг, пытаясь сфотографировать красивую паутину, которая сверкала на солнце, и тем самым скрыла большой грех – что на самом деле потащилась в заброшенную военную часть – и ни словом не обмолвилась про самый ужасный грех – что её подвёз домой неизвестный бабушке деревенский мальчик на квадроцикле. Почему не позвонила? Так телефон разрядился (он и правда выключился сразу после того видения на поле). Они выплакались, поругались, помирились, обработали травмы Ульяны (дед Витя оказался прав, это был сильный ушиб и ссадины, а не перелом). Бабушка хотела уложить её внизу, но Уля настояла, что будет спать в мансарде.
Принцесса-хромоножка доковыляла до кровати и рухнула в прохладную постель. Зарылась под одеяло. Наконец-то она дома и, кажется, знает, что будет писать завтра. Она поняла: надо ввести ещё одного персонажа! Союзника Алины – возможно, какой-нибудь древний маг Звездобород сможет ей помочь… Возможно… Ульяна ещё пыталась придумывать, но сон подступал всё ближе, мысли путались, и она уснула, так и не дотянувшись до тетрадки. Сон пришёл, прохладный, как вода, и серебристые рыбки закружились вокруг неё, увлекая в мягкую темноту.
Никита вернулся домой поздно. Варя и Вадик довели его до деревни, но дальше он пошёл один. Не хотел, чтобы они к нему домой заходили. Мусора во дворе полно. И ещё дед. Не надо, чтоб с ним лишний раз пересекались. Нет уж, ему и деревенских хватает.
Он уже не сердился на Варьку. Что уж делать, такой характер у девки, куда деваться. Да он и сам виноват, сам сорвался с дерева.
Никита пересёк всю деревню насквозь. Дальше асфальт кончался, и он потопал по грунтовке, уходящей в сторону Семидворья. Голова гудела, в ней что-то дёргалось и шумело. Она была как скорлупа яйца, которое пробует на прочность птенец изнутри. Вот-вот вылупится.
Никита сошёл с грунтовки и двинулся по узкой травянистой дороге, которая поднималась по дну лесистого оврага. Там, в конце подъёма, был дедов дом. Деревья склонялись над дорогой, опускали ветки. Мальчик сорвал осиновый лист, лизнул и прилепил ко лбу. Зачем дед построил дом на отшибе, за краем деревни, Никита не знал. Жутко неудобно. Но дед весь такой был: неудобный, шутник и балабол, ни в какую строку не уложишь, ни в какой мешок не засунешь. Старое шило, пропахшее табаком и кислой кожей. Рожа морщинистая.
