Когда нужно, Кингдом умеет быть дружным.
– А ну-ка прекратите! – в столовую вбегает встревоженная Оксана Олеговна, но несчастная училка не в силах остановить разбушевавшуюся бурю гнева трудных подростков!
Я смотрю на Марго, на которую со всех сторон сыпятся оскорбления, вижу, как её красивые оленьи глаза наливаются слезами, и мои губы сами собой расплываются в хищной улыбке. Так-то, Градова! Впредь будешь знать, как портить мои вещи!
Наши взгляды пересекаются, кажется, она понимает, кто затеял этот маленький перфоменс. Понимает, и её растерянный взгляд становится неожиданно жестким и собранным.
– Трусы! – на всю столовую кричит Марго. – Вы все здесь – трусы!
Жители Кингдома, не ожидавшие такого поворота, резко затихают. И если до сих пор кто-то не смотрел на Марго, то теперь на ней сконцентрированы абсолютно все взгляды.
– Вы как стая шакалов: что ваш недоделанный царёнок приказал, то и делаете! Самим не стыдно? – со слезами в голосе выкрикивает Марго. – Он же моральный урод! Козёл! П-п…
Кажется, наша новенькая совсем расклеивается, потому что, так и не договорив, закрывает лицо руками и выбегает из столовой, чуть не снеся входящую туда Аню.
Упс. Кажется, ребятки немного переборщили. Впрочем, Маргаритка это заслужила. Правда же, заслужила? Я смотрю на стоящий передо мной мерзкий обед, а перед глазами стоят её глаза, карие, наполненные слезами. Может, мы и правда переборщили?
– Круто мы её, а? – к нам подсаживается Миха. – Она такую истерику устроила, что если кто-то не знал, что она нищебродка, теперь точно в курсе!
– Заткнись, не мешай есть, – мрачно бросаю я однокласснику, и берусь за ложку.
Вроде бы отомстил новенькой, так почему же меня это не радует? Почему после такой блестящей победы, достигнутой чужими руками, я чувствую себя проигравшим?
7. Глава 6. Ярослав
– Громов! Почему вы вчера не сдали в стирку свои вещи? – заваливается с утра пораньше в нашу комнату комендантша.
Её одутлое лицо все красное, а маленькие глазки готовы испепелить меня месте.
Только встал, только протёр глаза, только умылся, а тут такое. С добрым утречком, называется.
– И вам не хворать, Анна Николаевна, – елейным голосом приветствую я эту не в меру наглую и раскормленную даму в строгом чёрно-белом наряде.
– Антонина Николаевна, – сурово поправляет меня комендантша, которая заведует и женским и мужским общежитием одновременно.
В ответ на ее реплику страдальчески закатываю глаза. Никак не могу приучить себя запоминать имена обслуживающего персонала. Да и надо ли оно мне?
– Миха, ты вчера что, мои вещи не сдал? – недовольно интересуюсь я у соседа по комнате.
Отдал же ему вчера свои шмотки, точно помню, и велел передать коменде!
– Да, сдал, всё как ты и просил, – лениво потягивается рыжий. – Антонина Николаевна, наверное, тебя с кем-то перепутала!
– Ничего я не перепутала! – комендантша упирает руки в боки. – Вы не сдали рубашку! Я что, за каждой вашей вещью бегать должна?
– Ах, рубашку, – я недовольно морщусь, вспоминая, в какой безобразный комок из чернил и перьев превратила её новенькая. – Ну, с рубашкой не получится, я её потерял. Выдайте мне, пожалуйста, новую.
– Потеряли? А по-моему, вы страх потеряли! Здесь вам что, магазин? – начинает наезжать на меня коменда, и я недовольно морщусь.
Ладно имена требуют запоминать, но наглости-то откуда столько? Мне иногда кажется, что на работу обслуживающим персоналом в Кингдом берут только тех, кто абсолютно ничего не знает о банальном уважении.
