– Вот самые свежие известия. Я разыскала одну женщину- снайпера, – сказала Рейли. – Очень древняя, как ты сам можешь догадаться. И я, честное слово, не знаю, чем ее заинтересовать. Может быть, если ты поедешь со мной, я представлю тебя как знаменитого снайпера, товарища по оружию, ты поговоришь с ней об особенностях ремесла, и это поможет ее разговорить. Что на это скажешь?
– Пожалуй, лучше и не придумаешь, – согласился Свэггер.
На следующий день в десять часов утра в тени громадного здания, не принадлежащего ни к какому архитектурному стилю – как и многое из сталинского наследия, оно было построено не архитекторами, а инженерами, – Свэггер и Рейли встретились с Екатериной Шумской. Шумская, которой было далеко за девяносто, жила в пансионате для ветеранов войны на окраине Москвы. Старая женщина сидела в кресле-каталке в тени березы, укрываясь от солнца, а американцы устроились напротив, и все трое пили чай.
Шумская держала в руках старую фотографию. Когда ей сказали, что перед ней Великий Свэггер, герой-снайпер из Америки, она с гордостью протянула фотографию ему.
Он всмотрелся. Несомненно, фотография изображала ее же, сияющую от гордости, снятую во время войны. Фотография была черно-белая, так что о цветах оставалось лишь догадываться, но на девушке была гимнастерка со стоячим воротничком, похожая на парадный темно-синий китель морской пехоты, с вытянувшимися в ряд медными пуговицами.
– Ты только взгляни на ее награды! – сказала Рейли. – Она ими очень гордится.
Левую сторону груди девушки с квадратным, сосредоточенным, убийственно-серьезным лицом украшали многочисленные медали.
– У нее есть на то полное право, – сказал Свэггер.
– У этого человека тоже есть награды, – сказала по-русски Рейли.
Догадавшись о смысле ее слов, Свэггер попросил ее добавить:
– Но не так много. Вы были настоящим героем. А мне просто сопутствовала удача. Спроси у нее, что это за награды?
Выслушав ответ, Рейли перевела:
– Золотая звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, орден Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Отечественной войны, медаль «За отвагу», медаль «За оборону Кавказа».
– Ей довелось много повоевать, – заметил Свэггер.
– Она говорит, что поступила бы точно так же снова, не ради Сталина, которого она всегда ненавидела, потому что он был чудовищем, но ради России, ради миллионов честных и порядочных людей.
– Я восхищаюсь ею!
Улыбнувшись, старушка прикоснулась к его руке.
– Хорошо, а теперь попробуем перейти к делу. Скажи ей, что во Вьетнаме я в основном работал в паре с наблюдателем. Я хочу узнать, требовался ли наблюдатель во время уличных боев.
Шумская задумалась, прежде чем ответить.
– Она говорит, что подобной необходимости не возникало, это было опасно. Мы, девушки, говорит она, были маленькими и худенькими и могли втиснуться в такие щели, где не поместился бы ни один мужчина. При таких обстоятельствах наблюдатель только мешал бы. Она также считает, что у женщин от природы больше терпения. Она говорит, что однажды ей пришлось ждать три с половиной дня, чтобы выстрелить в немецкого полковника.
– Не сомневаюсь, она его убила?
Шумская прикоснулась пальцем ко лбу, показывая, куда поразила полковника ее пуля.
– Винтовка Мосина – устраивала ли она ее?
– Она обожала свою винтовку. Ближе к концу войны оружие хотели отобрать. Ей выдали автоматическую винтовку СВТ-40, с оптическим прицелом. Она ей не понравилась. Пули уходили в сторону, а разве снайперу такое оружие нужно?
