Гордость существа, называемого сыщиком, обладает волшебной силой, иногда заставляющей забыть о страхе перед расследованием.
– Как бы то ни было, ничего не остается, как делать то, что в наших силах, – небрежно добавил Тодороки.
Идзуцу нахмурил брови. Его презрительный вид как бы говорил: «Хоть ты и считаешь меня младшим товарищем, тебе, Тодороки, только-только исполнилось сорок, а разница между нами всего два года. Я пошел тебе навстречу и позволил показать себя старшим товарищем, а ты высокомерно раскомандовался…»
«Нет, это просто мои фантазии».
– Ладно, будет вам. Пускай здесь всем руководит Идзуцу. К тому же, если в деле не будет трупов, для Тодороки это не будет интересно…
Седовласый мужчина шутливым тоном попытался сгладить ситуацию, а молодой человек из дорожно-транспортного отдела с насмешливой улыбкой пробормотал: «Тебе ли говорить, извращенец?»
– Прекрати, – одернул его Идзуцу. – И никогда больше не повторяй этот вздор!
Молодой человек, как бы в знак согласия, слегка поднял руки вверх, а седовласый мужчина с полуулыбкой пожал плечами. Идзуцу сверху вниз посмотрел на Тодороки, как бы спрашивая: «Ну что, теперь все в порядке?» В порядке, не в порядке – для Тодороки разницы не было. Что угодно, лишь бы этот фарс закончился.
– Ладно, приступим. – И Тодороки возобновил просмотр видео.
Воздух в помещении оставался спертым. Не было гарантии, что на видео, снятом в более раннее время, удастся найти Судзуки. Но и делать эту работу абы как тоже нельзя: рискуешь пропустить кадры, на которых есть подозреваемый. Люди не проявляют рвения в работе по поиску иголки в стоге сена – особенно Идзуцу, состоящий в отделе уголовных преступлений. Он наверняка злится, что ему не поручили такую работу, в которой он мог бы в большей степени проявить себя…
Прогнав эти бесполезные мысли, Тодороки сосредоточился на мониторе. В зону его ответственности попала территория вокруг того храма, где Судзуки высадился из такси. Однополосная дорога представляла собой небольшую торговую улицу, и пусть она не так загружена, как привокзальные улицы, на ней все же было много пешеходов.
Взяв это место за отправную точку и последовательно соединив изображения с разных камер, можно было убедиться в том, что Судзуки шел до винного магазина, не плутая по дороге. Вещей при себе у него не было, и по пути он ничего вроде смартфона, наличных или удостоверения личности не выбрасывал. В некотором смысле, его поведение было последовательным – с точки зрения сокрытия собственной личности.
Тодороки выбрал самую оживленную часть торговой улицы и воспроизвел запись, сделанную начиная с нуля часов того дня, когда появился Судзуки. Он безмолвно всматривался в экран, на котором почти не было прохожих. У него не имелось никаких возражений против этой примитивной работы. Если это приказ, его нужно выполнять.
«Но с каких пор я стал рассуждать подобным образом? Ведь раньше я был обычным сыщиком. Да, не в такой степени, как Идзуцу, но я желал признания своих заслуг, я был готов попотеть ради этого. Я думал своей головой и достигал результатов, иногда даже ценой неподчинения начальству. У меня были и обычно присущий мне энтузиазм, и чувство собственной миссии… Все поменялось за последние несколько лет. И мой характер, и то, как на меня смотрят коллеги. Я знаю, что стало поводом для этого. Тот человек. И та шумиха…»
