На пороге нас встретил сам основатель Общества Иисуса. Он был явно не в духе.
- Как вы смели открыть окно? - прогремел он. - Вы мне весь дом изжарите!
- Но, падре, очень душно, - попытался оправдаться я.
- У вас что, кондиционера нет?
Тьфу! Блин! Дикие мы люди. Так значит здесь кондиционер! Впрочем, а почему дикие? Просто, у нас куда холоднее. Зачем в нашем климате кондиционеры?
- Мы не знали.
- А ну идите сюда! - крикнул Лойола тоном учителя, собирающегося немедленно выпороть нерадивого ученика. Я с опаской подошел. Марк потянулся следом.
Тогда святой Игнатий взял со стола лист бумаги и ручку и нарисовал на нем странный символ, напоминающий правозакрученную свастику, но трехлучевую и с закругленными, а не ломанными концами и кругом в центре.
- Что это за знак? - резко спросил Лойола.
Мы переглянулись и дружно пожали плечами. Святой так и буравил нас глазами. Но, верно, буровые работы не дали ожидаемых результатов, и он зло швырнул бумагу на стол.
- Идите и включите кондиционер. Окон не открывайте. В пять часов я жду вас на мессе.
- Старый брюзга, - шепнул я Марку уже возле двери нашей комнаты. - Не понимаю, как мог до этого докатиться человек, объявлявший себя рыцарем Пресвятой Девы и один ходивший проповедовать в Палестину?
- Как до этого мог докатиться бывший офицер? - вздохнул Марк.
Мы честно закрыли окно и повернули на холод регулятор кондиционера. Сразу стало легче. Марк перевел дух и вдруг застыл посреди комнаты.
- Петр, здесь был обыск.
- С чего ты взял?
- Сумка моя чуть-чуть не на месте, и твоя тоже. Стул стоял не совсем так, его повернули к столу. Аккуратные сволочи, но они недооценили, с кем имеют дело.
- Марк, у тебя фобия.
- Проверь лучше свои вещи.
Я проверил. Все было на месте. Марк тоже не обнаружил пропажи, но мрачно заключил:
- Не нравится мне это!
Я развел руками. Мне это тоже не особенно нравилось. В обыск я не верил, но нас отсюда не выпускали, и это было реально, а Лойола вел себя более, чем странно. Тем временем в комнате стало холодно, даже слишком. То есть, как в холодильнике. Я застучал зубами и передвинул регулятор кондиционера на жарко. Проклятый прибор мигом среагировал, и через полчаса мы снова задыхались. Мы просражались с дурацкой машиной до самого времени мессы, плюнули и пошли в часовню.
- Сегодня службы не будет, - объявил нам в дверях молодой иезуит. - Падре стало плохо! – и посмотрел на нас так, словно это мы - первопричина всех несчастий.
Лойолу мы увидели только поздно вечером. Нас пригласили в его комнату и позволили подойти к кровати. Святой лежал на высоких белоснежных подушках, тяжело дышал и страдальчески смотрел на нас.
- Совсем довели старика, - пожаловался он. - Топаете, стучите, с кондиционером творите непонятно что.
- Извините, - пролепетал я.
- Что вы хотите от бедного отшельника? - тем же тоном продолжил Лойола. - Я больше ничего не решаю в Обществе Иисуса. Вам нужно говорить с генералом ордена педро Аррупе. Он был во Франции и сейчас возвращается домой. Если вы завтра утром выедете ему навстречу, то найдете его в Фуа. Я поставил его в известность. Он будет ждать вас.
- А может быть, мы подождем его здесь, - осторожно предположил Марк, но иезуиты посмотрели на него так, словно он задумал убийство: «Приехали, побеспокоили святого отшельника, довели до инфаркта своими безобразиями и хотят чего-то еще!» Марк понял и замолчал.
