Четвертое отречение. Апостолы - страница 21



- Проезжайте, - провозгласил он, когда вернулся. - Святой Игнатий примет вас.

Мы с облегчением вздохнули и сели в машину.

Жилище Лойолы представляло собой немаленьких размеров двухэтажный дом с арочной галереей по второму этажу, башенками и черепичной крышей. Над крышей торчала белая тарелка спутниковой антенны, а возле «хижины отшельника» находилась часовня.

Нас впустили и отвели в гостиную. Здесь бывший генерал ордена промурыжил нас около часа. И когда Марк отмерял по комнате, от восточного окна к западному, по крайней мере, пятый километр, хозяин, наконец, соизволил появиться в дверях.

Он был среднего роста, лыс, имел маленькую клинообразную бородку, впалые щеки, нездоровый желчный цвет лица и к тому же слегка прихрамывал. Я вспомнил, что эта хромота - следствие раны, полученной Лойолой еще в молодости, когда он служил офицером в армии Карла V и защищал цитадель в Памплоне.

Я шагнул к нему навстречу и преклонил колено, чтобы поцеловать руку, но почувствовал на себе его цепкий взгляд и поднял голову. Лойола побледнел, отошел на шаг и впился глазами в мои руки, а потом в руки Марка.

- Вы служили вместе? - без предисловий резко спросил он.

- Нет, - удивился я. - Я никогда не служил, падре.

Лойола задумался. Казалось, он был в нерешительности. Он не дал мне поцеловать руку и не позволил встать. Я так и стоял, преклонив колено, в отличие от прямого Марка, не испорченного иезуитским образованием.

- Эммануил что-то передавал для меня?

- Господь! - поправил Марк, но поймал на себе горящий взгляд глубоко посаженных глаз Лойолы и сразу замолчал.

Я протянул святому Игнатию письмо, но он даже не раскрыл его.

- Что у вас за татуировка, молодой человек?

- Какая татуировка?

- На правой руке. У вас и вашего друга.

Я тупо уставился на свою руку. Там ничего не было. Марк тоже увлекся аналогичным исследованием и, судя по его реакции, с тем же результатом.

- Но у меня нет никакой татуировки! - воскликнул я.

Лойола задумался еще больше.

- Встаньте, молодой человек, - наконец сказал он мне. - Вам с вашим другом отведут комнату на втором этаже. Я обдумаю ответ.

- Совсем старик из ума выжил, - тихо сказал Марк, когда мы поднимались по лестнице. - У него уже галлюцинации. Хотя, говорят, он и раньше был помешанным. И дался он Господу!

И, несмотря на вбитый в голову в колледже пиетет перед святым Игнатием, я подумал, что на этот раз Марк, пожалуй, прав.

Когда мы вошли в нашу комнату, первым делом я бросился к окну и широко распахнул его. Марк понял мой замысел и оставил дверь открытой. Но прохлады это не прибавило. Воздух на улице был раскален больше, чем в доме. К тому же становилось жарче.

- Слушай, по-моему, где-то внизу журчит вода, - сказал я Марку. - Может, пойдем погуляем?

- Ты выдаешь желаемое за действительное. На улице еще хуже. Жарко

- залезь в душ.

- А, где здесь душ?

Марк лениво поднялся с кровати.

- Пойдем спросим.

Выходя из комнаты, мы обнаружили, что дверь не запирается. Это несколько насторожило Марка.

- Брось! Воровать здесь некому, - сказал я.

Но Марка это не особенно успокоило. Между тем, дом как вымер, и мы все-таки вышли в сад. Он был огорожен витиеватой железной решеткой и воды не содержал. Тогда мы направились к воротам, охранявшимся кордоном иезуитов.

- Вы куда, господа? - окликнули нас. - Вернитесь!

- Почему?

- Приказ святого Игнатия Лойолы.

Марк помрачнел еще больше.

- Ну что ж, пошли обратно, - вздохнул я.