«Выход из концлагеря не означает развод… Не обязательно. Либо отношения выйдут на новый уровень… Либо супруги станут уже не интересны друг другу», – думала я, спускаясь по тёмному переулку вниз.
«Ужас в голове, проклятый дом – а у меня разве иначе?» Я снова шла обратно, в семью, как на каторгу, и вдруг подумала, что вовсе не обязательно ехать туда прямо сейчас.
Кукол, наборы для творчества, машинки я надежно спрятала в дальнем шкафчике, так что до самого праздника их никто не найдет. Теперь мои руки были освобождены от необходимости носить тяжелые пакеты. «Осталось освободить мозги», – сказала я себе с усмешкой.
То, что ждет меня дома, не может продолжаться вечно – это ненормально, в конце концов! Мне тоже нужен был выход из концлагеря, только я не могла понять, какой.
Я позвонила дочке: Илона делала уроки вместе с одноклассницей у нас дома, так что за неё я была спокойна. Валера… Я не знала, где он, мы не переписывались и не созванивались уже несколько дней.
Я вышла на перекресток возле рынка и отправилась вдоль заснеженных переулков. Выпавший час назад снег приятно хрустел, и я вспомнила, как мы с моей сестрой Катькой маленькими детьми катались на санках.
Наша школа была построена буквой «Щ», и в декабре заливали каток во внутреннем дворике. У нас с Катькой не было коньков, но это было совсем не важно: мы катались на льду в сапогах, упоительно ловя ощущение полета, пища от радости и страха.
Рядом с катком располагалась горка. Пока мы учились в начальной школе, часто наведывались туда с сестрой, а домой возвращались раскрасневшиеся, голодные, уставшие, но абсолютно счастливые.
Обычно я тащила и её, и свои санки наверх. Катька росла самым настоящим нытиком, поэтому мне «дешевле» было уступить. Сделать так, как она хочет, чтоб она своими рыданиями не испортила нам прогулку. Хотя её санки не были тяжелыми, и она вполне могла с ними справиться.
Похоже, что я делала то же самое и сейчас, в своей взрослой жизни. Пыталась всячески подстроиться под текущую ситуацию, хотела угодить мужу, чтобы нам всем не стало ещё хуже. Образ ревущей Катьки растаял, как облачко зимнего пара, а вместо него всплыла рассерженная физиономия Валеры с укоризненным взглядом.
Под светом сонных фонарей я дошла до огромного светящегося шара на Большой Садовой и сделала пару фотографий. Затем повернула на Соборный и купила капучино в картонном стаканчике.
Я никогда не гуляла в одиночестве и вдруг обнаружила, что это приятно. Если хочешь добиться в жизни чего-то нового, то надо действовать по-новому. Физиология тела напрямую связана с сознанием.
Вот, почему у травматиков так сильно нарушены ощущения тела. Когда их просишь обратить внимание на свое состояние во время сеанса, то чаще всего они говорят: «Я ничего не чувствую».
При воздействии на наше физическое тело мы меняем что-то в своем сознании. Вот, почему если вы заставите себя двигаться, прыгать, высоко над головой хлопая руками и широко улыбаясь, через пару минут у вас поднимется настроение.
Когда мы делаем что-то новое – учимся каратэ, ходить задом наперед, вышивать крестиком или просто начинаем делать то, что никогда не делали раньше – формируются новые нейронные связи.
Сегодня, кажется, я создала новую нейронную связь… Мой кофе остыл. Пришло сообщение от Ани:
«Что делаешь? Давай прогуляемся».
«Я уже нагулялась пешком, здесь, возле работы, пойдем в кафе?»
