Дед уселся за компьютер. В этот раз Лера знакомила его с программой обработки видео. Её пальцы, унизанные кольцами, летали над клавиатурой. Ирвин пытался освоить быструю компоновку кадров, но процесс ему никак не давался. Честно говоря, он не очень понимал, зачем ему нужен навык обработки видео, скорее для старика обучение превращалось в повод повидать внучку. Вот и задания он выполнял особо не напрягаясь. А тут ещё гости из мира тонких материй глядели в три пары глаз. И сосредоточиться не удавалось. Лера разочарованно дула губки, стараясь не сорваться на деда.
Смерти поумолкли.
Ирвин угукал и кивал, когда Лера говорила. А сам смотрел на внучку и думал о жене. Как же они похожи, даже тембр голоса, уверенность и бескомпромиссность. Только вот заглядывая в глаза внучки, он не видел той спокойной глубинной мудрости и лёгкой смиренной грусти. Лера горела ярче, действовала импульсивнее. Её мир пылал – и вспыхивало всё вокруг.
Лера в очередной раз с силой надавила на клавишу enter, и розетка у головы выстрелила электричеством. Оплавилась пластмасса. Ирвин метнул злой взгляд на по-крысиному улыбающуюся Старуху. Лера, широко раскрыв глаза, окостенела на табуретке. Ирвин потряс её за плечи.
– Смотри, какая горячая, аж розетки плавятся, – попытался пошутить он, но голос звучал с натяжкой. – От парней, небось, отбоя нет. Хоть бы с женихом познакомила…
– С женихом? – пришла в себя Лера и посмотрела на деда из-под насупленных бровей. В её голосе явственно звучали раздражение и презрение.
– Ты меня неполноценной считаешь? – выплеснула она слова.
– Что это ещё за разговор? – набычился Ирвин.
– По-твоему, я не самодостаточна? Нуждаюсь в дополнительных точках опоры?
– Лера, да что ты завелась? – Ирвин почувствовал, как изнутри укоризненно смотрит на него супруга. Ей он противостоять не мог. Сдался, переступил через оскорблённое честолюбие и принялся на правах старшего, а значит, и более мудрого, возвращать равновесие в диалог:
– Что ты завелась? Я задал простой вопрос, ничего не имея в виду. А если что не то спросил, ты поправь, объясни. Что злиться-то сразу?
– Ты говоришь мне, что я неполноценная, что для того, чтобы чувствовать себя счастливой, любимой, состоявшейся личностью и женщиной, я должна… должна… – Лера так часто дышала, что с воздухом заглатывала слова в работающую как поддув грудную клетку.
Ирвин приложил ладонь к уху.
Ему сложно было угнаться за прыгающей интонацией голоса внучки. Фразы рассыпались на дребезжаще-пищащие звуки. Отдельные, дошедшие до сознания слова выстроились в смысловой ряд.
– А по-твоему – лучше одной? – недоумённо уставился на белокурую девушку дед. Он смотрел на родное лицо, которое порождало ретроспективу воспоминаний от рождения внучки и до сего дня, но не видел в нём родственной души. Взгляд упирался в невидимую преграду, не способный проникнуть в сущность собеседницы.
– Конечно! – выпалила Лера. – Только наедине с собой человек может обрести гармонию. Человек – это такой неограниченный ресурс, что в себе может и друга, и возлюбленного, и советчика найти, – голос Леры налился силой, равновесием, зазвучал вдохновенно. – Дело не в том, чтобы получить любовь от другого, а в том, чтобы научиться находить её в себе. И я не боюсь вступать в отношения с миром, один на один, без посредников. Я могу то, что пугает других, – использовать свою свободу от привязанностей как ресурс…
