Вопросы, которые ей предложил Роман Иванович, быстренько просмотрела и внесла в них несколько собственных дополнений. Что хотела услышать их служба из уст Боговича, – умолчал. Да она и не допытывалась, потому что в голове крутилось общеизвестное: «Здесь вопросы задают они».
Молча ехали в Лужанку на стареньком желтом «Москвиче», вел машину Роман. В кабинете председателя сельсовета их уже поджидали трое мужчин. Хозяина кабинета Христина хорошо знала, так же как и еще одного из присутствующих – старого бюрократа-буквоеда, секретаря райисполкома, который опекал дела религиозных конфессий. Третий, с интеллигентской чеховской, вовсе не священнической бородкой, как оказалось, и был Боговичем. Районный чиновник каким-то подмерзшим голосом представил Боговичу Христину и прибавил:
– Ну, вроде бы все познакомились. Итак, начнем.
Священник лукаво прищурился и деликатно заметил:
– Я не знаю, кто этот молодой человек, – обратил взгляд на Романа.
– Меня зовут Роман Иванович. Я просто вместе с Христиной Дмитриевной вас кое о чем спрошу.
– Ну, просто – так просто, – Богович определенно понимал, кем является его собеседник.
Христина начала озвучивать «домашние» заготовки одну за другой. Богослов совестливо отвечал, и по временам разговор даже переставал казаться вынужденным и официальным. Ей понравился этот мудрый образованный душпастырь. Интервью обещало получиться пространным и интересным.
Когда дело уже шло к завершению, Роман прервал их диалог, и наконец вклинился со своим до сих пор скрываемым вопросом:
– Володислав Зиновьевич, вы тут нам подтвердили, что униатские священники находились в рядах ОУН-УПА, а нам известно, сколько зверств националисты творили в отношении мирных жителей. Скажите, пожалуйста, если бы сейчас кто-то из ваших коллег – священнослужителей православной церкви решил перейти в греко-католическую веру, вы отговаривали бы их от такого шага?
– Это, юноша, зависит от того, с кем именно пришлось бы беседовать на подобную тему. Ведь если священник глубоко и искренно верит в Бога, то никому не удастся переубедить уверенного в своей правоте и в своем выборе человека. Прежде всего, имею в виду почтенного возраста панотцов, – Богович поглядел на Романа с толикой доброжелательного разочарования. А Христине внезапно захотелось, чтобы Роман ни о чем более не расспрашивал старика, не уточнял, не добивался более конкретного ответа. И отлегло сразу, как только Роман поблагодарил священника и поднялся первым, дав остальным понять, что разговор подошел к завершению.
Наскоро распрощались. Богович лишь на мгновение коснулся рукой Христининого плеча и тихо произнес: «С Богом, деточка!».
– Твердый орешек этот священник, – заметил Роман, когда уже трогали с места в обратном направлении.
– А мне отец Володислав пришелся по душе. Он умен и сердечен, чувствуется, он по-настоящему любит людей, а не играет среди них роль святоши.
Роман, выжимая газ, усмехнулся в пространство, – будто увидел тайное удовольствие от дороги, по которой надлежало возвратиться в грешный мир.
