Читатель предупрежден - страница 18

– Мисс Кин рассказывала мне… – начал Сандерс.

Но Хилари перебила его:

– В моей комнате что-то случилось, и меня это напугало. Я перебралась сюда через балкон. Можете взглянуть на мои руки, если не верите. И мне ужасно жаль, что лампа разбилась. Я опрокинула ее, когда залезала в окно.

– Это такой пустяк, – сказал мистер Констебль, хитро прищурившись. – Но мне грустно слышать, что вы испугались чего-то у себя в комнате. Что же это было? Может быть, мыши?

– Я… я не знаю.

– Значит, не мыши. Если вспомните, пожалуйста, скажите мне, я во всем разберусь. А теперь прошу меня извинить, не смею больше нарушать ваш покой.

Сандерс понимал, что, если тоже попытается объясниться, ухмылка Констебля станет еще хитрее, поэтому воздержался от замечаний. Констебль и так уже, очевидно, осознал, что сможет одержать моральную победу в сложившейся ситуации.

– Кстати, мистер Констебль, – сказал Сандерс, – как я понимаю, пока вас никто не пытался убить?

– Еще нет, доктор. Еще нет, и я рад вам об этом сообщить. Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке. Увидимся на обеде.

Сандерс с удивлением уставился на закрывающуюся дверь:

– Что он хотел этим сказать?

– В смысле?

– «Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке».

– Не имею ни малейшего представления, – сказала Хилари. – Я даже не знаю, смеяться мне или плакать. Но, кажется, вся эта история поставила вас в ужасно неловкое положение.

– О, ничего страшного… Намного важнее, в каком неловком положении совсем еще недавно оказались вы.

Хилари снова замолчала. Похоже, пережитое потрясение оставило след, и Сандерсу не понравилось, как она время от времени вздрагивает, казалось, без какой бы то ни было причины.

– Это не важно. Я могу воспользоваться вашей ванной? Не хочу сразу возвращаться к себе в комнату.

Он жестом указал ей на дверь в ванную и взял сигарету, которую отложил, когда она вошла. Неожиданное появление Хилари и ее внешний вид сильно встревожили его. И для этого было достаточно причин. Хилари вернулась очень быстро, и от Сандерса не ускользнуло, как крепко сжаты ее губы, словно она приняла какое-то важное решение.

– Мне нужно время, чтобы все обдумать, – заявила она. – Простите меня, доктор Сандерс, но я не могу вам ничего сказать. Поверьте, здесь и так назревает серьезная катастрофа, и я не хочу добавлять своих ничего не значащих проблем. Не случилось ничего…

– Как раз кое-что случилось. Выражаясь простым языком, вас кто-то преследует?

– Я не понимаю.

– Неужели?

– Нет, все не так, как вы думаете. Это нечто иное. – Хилари вздрогнула. – Наверное, я просто слишком разволновалась. Взглядом ведь невозможно сломать кости, правда? Дадите мне сигарету? – Она села в кресло, а Сандерс протянул ей сигарету и зажег ее. Какое-то время мисс Кин молчала, выпуская кольца дыма. – Так мне рассказать вам, что с нами со всеми происходит и почему это должно кончиться для нас не самым приятным образом?

– Я вас слушаю.

– В детстве у меня была книга со сказками, которые я очень любила, хотя какие-то из них казались мне странными. В этих сказках показывался мир, где ты можешь получить все, что захочешь, если только понравишься ведьме или колдуну. В одной из тех сказок рассказывалось о ковре-самолете – самом обычном волшебном ковре-самолете. Волшебник сказал мальчику, что ковер отнесет его куда угодно, но при одном условии. Во время путешествия на ковре мальчик не должен был думать о корове. Как только он подумает о корове, ковер снова опустится на землю. У мальчика не было никаких причин думать о корове. Но как только ему сказали, что нельзя этого делать, он уже не мог думать ни о чем, кроме нее. Эта мысль прочно засела у него в голове и не отпускала всякий раз, как только он смотрел на ковер. Нет, я не сошла с ума. Я тогда не понимала, какой психологический смысл заключался в той истории, она мне просто не понравилась. Но смысл действительно был. Если кто-то говорит: «Вот человек, который умеет читать мысли», ты невольно начинаешь думать о том, что тебе хочется скрыть от всех. Мы сосредоточиваемся на мыслях, которые не хотели бы сделать достоянием общественности. И как бы мы ни старались, эти мысли никуда не уходят.