– Это ты как? – Макс удивленно глядел на папу, словно видел впервые.
– И это лишь часть магии Семиотика, – сообщил дядя Саша. – Артем мог бы изменить будущее несчастного мороженого, но не стал. А теперь к главному. Вчера к вам в гости приходил один наш с папой знакомый, помнишь? – Макс кивнул, еще бы не помнить. – Так вот, он принес приглашение в этот загородный лагерь. И придется, друг мой, в него поехать.
Макс растерялся – похоже, крестный и отец говорили серьезно.
– Дядь Саш, а если я не хочу учиться на колдуна?
– Нет, сынок, – ответил папа вместо крестного. – Ехать обязательно, это интересно, и Саша ведь уже сказал, это приключение. Неужели ты просто так откажешься? – папа заглянул в зеленые глаза сына и увидел в них знакомый огонек авантюризма. – Ну так что, Макс? Едешь?
– Ну, если уж вы оба говорите, что надо, – картинно вздохнул Макс, – то еду!
– Молодец! – обрадовался дядя Саша.
Папа поднялся из-за стола.
– Вернусь через минуту, только заплачу за вазочку.
– Кстати, Макс! – воскликнул крестный. – Чуть о подарке не забыл, – и протянул мальчику кожаный мешочек, перетянутый зеленой тесьмой, кончики которой украшали две серебристые полукруглые подвески. Макс тут же с интересом распутал нить и высыпал содержимое на стол.
– Мел? – удивился он.
– Мел, – подтвердил крестный. – Но это болотный мел. Говорят, ведьмы северных топей с помощью него такое творят, – крестный зажмурился. – Ухх! Дух захватывает!
– Здорово, – отозвался Макс, рассматривая мел, похожий на школьный, разве что не ровный, а похожий на осколок валуна.
– Мой совет, просто так мелом не рисуй, а то вдруг не врут люди, – закончил мысль дядя Саша.
Макс аккуратно сложил мел в мешочек, завязал той же тесьмой и положил в карман.
– И никому не рассказывай о нем, – уже шепотом добавил крестный. – Будет наш секрет, идет?
Макс кивнул. Тут как раз вернулся папа.
– Папа.
– Да, сынок? – отец сел за стол и взглянул на Макса с опаской, словно ожидая подвоха.
– А можно еще мороженого? – с улыбкой попросил Макс.
– Сколько угодно! – воскликнул дядя Саша, и папа рассмеялся.
Часы на ратуше пробили четыре. День однозначно удался. Мороженое, прогулка по старому городу, кормление уток на пруду. Они обсуждали машины и поездки, рыбалку и шахматы, всё как Макс любил. Уже вечером, когда ждали трамвай, провожающий их дядя Саша пожал Максу руку и, загадочно оглядевшись вокруг, шепнул на ухо:
– Макс, запомни, предстоящая поездка – тоже секрет, понятно? – и серьезно на него взглянул.
Мальчик кивнул.
– Конечно, дядя Саша, никому ни слова! – а про себя добавил: «Кто бы мне поверил?»
Макс до поворота смотрел на крестного, стоявшего на остановке, пока трамвай выстукивал колесами вечную песню дорог «тук да тук, да тук». Макс думал, что это удивительный день, и, если рассказанное правда, хотя зачем папе и крестному врать, то лето станет… слово никак не подбиралось, но наконец словно вынырнуло из глубин памяти – волшебным, да, именно волшебным. С этими мыслями Макс задремал.
На следующее утро в окно ярко светило солнце, и невидимая глазу птичка радостно чирикала, напевая веселую весеннюю мелодию. С кухни вкусно пахло блинчиками, и Макс не стал ждать, когда позовут к завтраку, а быстренько умылся и пришел сам. Папа стоял у плиты и деловито колдовал над сковородкой, периодически пополняя растущую стопку блинов.
– Доброе утро, – произнес Макс, садясь за стол.
