Изредка перезваниваясь с бывшими коллегами, девушка узнала, что завод, откуда их всех сократили, возобновил свою деятельность, уже с новыми хозяевами. Большинство сотрудников, из тех, кто не подался после увольнения в областной центр, вернулись на свои рабочие места. В основном это оказались те, у кого имелось собственное жильё. Все до единой служебные квартиры обустроенного посёлка, в десяти километрах от завода, прежний хозяин поспешил распродать, сразу после ликвидации предприятия.
Несмотря на то, что Мезенцевой хотелось вернуться в коллектив, она приняла решение оставаться там, где сейчас работала. Во-первых, как здраво рассудила Маша, административные должности наверняка оказались занятыми в первую очередь. Во-вторых, в случае везения и устройства на завод, неминуемо встала бы проблема съёмного жилья. В-третьих, девушке совершенно не хотелось возвращаться в город, где обитал ненавидевший её брат. Несмотря на маловероятную встречу, Маша стремилась быть как можно дальше от него. А, главное, очень уж прикипела она к своей деревеньке. Если из Липовска можно было ездить туда хоть каждый выходной, то перспектива трёх автобусных пересадок и преодоления расстояния в сто километров совсем не прельщала.
Поэтому Маша решила ничего не менять. В тёплое время года, по выходным, занималась небольшим огородиком. Пара десятков томатных кустов, десять корней капусты, по одной грядке огурцов, моркови и свёклы, немного зелени. С посадкой, поливом и прополкой, привычная к труду на земле, девушка потихоньку справлялась сама. Несколько гряд картофеля помогал сажать и выкапывать ближайший сосед, Валентин Петрович, у которого имелся мотоблок. Как и большинство немногочисленных обитателей Волхонки, мужчина проживал здесь с апреля по октябрь. Его жена заезжала в деревню не раньше июня, когда устанавливалась стабильно тёплая погода, и отбывала в город, завершив огородный сезон.
Маша, в свою очередь, приглядывала за хозяйством соседей в зимнее время. Следила за отопительной системой дома, кормила полтора десятка кур, забирала к себе соседскую собаку – русскую пегую гончую, по кличке Полёт. Пёс относился к «зимней» хозяйке покровительственно. В случае редких приездов кого-нибудь из других соседей, не отходил от Маши, стоило ей выйти из дома. Приближавшегося к девушке человека Полёт поначалу не облаивал. Моментально забегая вперёд, становился перед ней, как бы загораживая собой. Обратившись мордой к подошедшему, какими бы добрыми ни были его намерения, обеспокоенно переминаясь с лапы на лапу, пёс ревностно ограждал девушку от проявления возможной агрессии. Любому, даже тому, кого Полёт хорошо знал, необходимо было пройти определённый «собачий тест» на безопасность для хозяйки. В чём это выражалось, оставалось неизвестным. Обычно по прошествии двух-трёх минут пёс выносил свой «вердикт», либо открывая доступ к общению с Машей, либо прогоняя «провалившего экзамен» человека повелительным лаем. Последнее происходило крайне редко, однако прохождение «теста» оставалось обязательным для всех.
Зима наступившего сезона разительно отличалась от трёх предыдущих. Начавшийся в последних числах ноября, снегопад почти не прекращался даже в мороз. Вот и сегодня Маша в очередной раз подивилась капризам погоды. Колени пощипывало, невзирая на удлинённое, до щиколотки, приталенное, стёганое пальто; ноздри слипались; при выдохе изо рта валил пар. А пушистые снежинки, величиной с младенческую ладошку, медлительно оседали, покрывая полутораметровый слой снега ажурным покрывалом, поверх «старого», что не успело со вчерашнего дня ни слежаться, ни потерять своей белоснежной ослепительности. Вдобавок ко всему, стеснительно раздвигая пелену облаков, сквозь снежный палантин пробивались робкие солнечные лучи. Неподалёку послышался рокот низко пролетавшего вертолёта.
