– Лариса Александровна, – я улыбнулась, стараясь передать всю свою искренность, – это лучший класс, что я видела за долгое время. Посмотрите только на их рисунки! У каждого явно есть талант, но, к сожалению, большинство не хотят его развивать. А почему в старшей школе нет уроков рисования? – я вздохнула с лёгким упрёком. – Для меня это был единственный урок, который действительно нравился – мало думать, больше рисовать, отдых для души.
– Да, я понимаю тебя, – задумчиво кивнула Лариса Александровна. – Может, стоит поговорить с Натальей Львовной? Она завуч, можно попросить сделать исключение и ввести урок для 11 класса. Особенно сейчас, перед экзаменами – рисование поможет им расслабиться, отвлечься. Если хочешь, я с тобой пойду, буду твоей поддержкой.
Она взяла мою руку в свою и заглянула мне в глаза, словно пытаясь прочесть скрытые мысли.
– Что-то не так, милая? Ты выглядишь какой-то грустной.
– Вы знаете Николаса Купла? – я почувствовала, как во мне вспыхнул интерес, желание докопаться до истины.
– Ты про Ника? Конечно, знаю. Понравился?
– Как человек – да, – я слегка улыбнулась, – но у него такой талант… и он упоминал маму. Был таким разочарованным, таким грустным… Мне хочется понять, что с ним происходит.
– Тогда слушай, – начала Лариса Александровна, опустив голос и чуть наклонившись ко мне ближе, словно рассказывая тайну. – Это было, когда Нику было тринадцать. Ты тогда уже лицей заканчивала. Я часто ходила к нему на дополнительные занятия по русскому, подтягивала язык. Парень был очень весёлый, активный, родители его просто души в нём не чаяли. Сестра у него – такая же, словно точная копия старшего брата. Но однажды, я точно не вспомню дату, но всё резко изменилось. Ник стал замкнутым, совсем другим. Молчит, ничего не рассказывает, даже психологу – а тот с ним разговаривал не раз – всё время повторял, что у него всё хорошо. А Марина, его младшая сестра, тоже изменилась… резко. А на следующий день по новостям сообщили о страшной аварии на Третьяковской.
– Тогда погибла художница Машуткина? – прервала я, внезапно вспомнив. – Авария была действительно ужасной… – Всплыли в памяти кадры новостей, гул сирен, голос диктора, который трясся от ужаса. – Это было 28 марта в 9 утра. Елизавета Машуткина попала в ДТП – трое погибших на месте. Один водитель, тот самый, что и стал причиной – выжил. Пьяный мужчина на скорости свыше ста двадцати километров в час влетел в Mercedes, где была художница, а затем столкновение усугубили ещё две машины. Эксперты говорили, что Елизавета могла бы выжить, если бы не эти две машины.
– Но как она связана с Николасом? – сжала я руки, сердце забилось быстрее.
– А ты до сих пор не поняла? – с грустью спросила Лариса Александровна. – Машуткина была их мамой – и Ника, и Марины. После свадьбы она не взяла фамилию мужа, а детям дала фамилию мужа. На следующий день вся школа узнала о её смерти – и началась настоящая буря… Ты, наверное, помнишь ту драку между шестиклассниками?
– Это он их тогда…? – выдохнула я, лицо моё покрыла смесь удивления и печали. Тот самый мальчик, который устроил драку и избил двух одноклассников. Он был намного ниже Николаса, хотя, конечно, время меняет людей. Но всё равно – насколько?
– Именно, – кивнула Лариса Александровна. – Директор тогда вошёл в его положение. Не стал строго наказывать, но предупредил – это была его последняя драка. Если повторится – исключение. Тех мальчишек, которых он избил, госпитализировали, родители сразу забрали документы. С тех пор Ник стал другим…
