– Представляю, – хмыкнул Борис.
– Я не могу их задерживать, – продолжал Бутлер. – Они все весьма известные личности. И если кто-то решит плюнуть мне в…
– Их адвокаты дожидаются в большом кабинете, – сказал Борис, – и очень недовольны.
Адвокаты ждали комиссара в кабинете хозяина виллы, большой комнате на первом этаже, обставленной с большим вкусом в стиле «ретро». Адвокатов было трое, и все они были комиссару хорошо знакомы.
– Привет, – сказал он, входя. – Кто-то из вас представляет сразу двоих клиентов, как я понимаю?
– Я, – кивнул молодой и энергичный Рон Барух, известный не только победами в гражданских процессах, но и сокрушительным поражением – год назад суд приговорил его подзащитного к пожизненному заключению за убийство жены, и адвокату не удалось добиться смягчения приговора в Верховном суде. – Я представляю Офера и Астлунга.
– Надеюсь, – агрессивно сказал Мордехай Злотин, нацелив на Бутлера палец, его иссиня-черная борода делала юриста похожим на Навуходоносора, и только черная кипа на макушке не позволяла продолжить это сравнение, – надеюсь, вы, комиссар, уже отпустили наших клиентов с миром?
– Да, – Бутлер устало опустился на диван, где ему оставили самое неудобное место под прямыми лучами заходившего солнца, – я отпустил их всех и благодарен вам, господа, что вы не стали вмешиваться в допросы на этом этапе следствия.
– Хорошее дело! – возмутился Барух. – Да нас просто не пустили, и я намерен подать жалобу в…
– Как? – изумился комиссар. – Я сказал каждому из свидетелей, что они могут посоветоваться с адвокатом, и никто из них не захотел…
– Все это ваши полицейские штучки, – взмахнул руками Барух. – Господа, я ухожу.
Поднялись все.
– Кому-то будет предъявлено обвинение? – спросил Злотин.
– Кому-то – конечно. Но я не уверен, что кому-то из ваших клиентов. Все они проходят как свидетели.
Бутлер хотел добавить «пока», но не стал этого делать.
***
Подозреваемые разъехались около восьми, жена и сын убитого нагрянули ближе к полуночи. Хая Кацор прибыла из Эйлата, где принимала морские ванны, а сын Эльдад – из Кирьят-Шмоны, где проходил службу. Сцена, которую закатила вдова, к расследованию не имела отношения, и пересказывать ее мне Роман отказался.
Он вернулся в управление, не имея ни одной версии, достойной внимания.
***
Итак, цианид не обнаружили, из чего следовало, что полиция допустила просчет, позволив убийце скрыть следы преступления. Когда и как это произошло? Все четверо гостей утверждали, что после того, как Шай упал лицом на стол, вплоть до прибытия полиции никто ни до чего не дотрагивался. О том, чтобы кто-нибудь взял одну из чашек (или все?) и помыл, не могло быть и речи. Заключение экспертизы не оставляло на этот счет никаких сомнений.
Могли они договориться друг с другом о координации показаний, пока не было полиции? Могли. Но – зачем? Они что – дураки? Не понимали, что, избавившись от следов яда, неминуемо спровоцируют подозрение, что убийство было задумано и совершено сообща?
Узнали о предательстве Шая Кацора, возмутились…
Глупости. Мало ли какие причины могли заставить Кацора принять решение? Разве что этот поступок мог повлечь за собой некие разоблачения, нетерпимые для «Природных продуктов»… Могло быть так?
Даже если могло, это ничего не решало. Если четверка узнала об уходе Кацора только в тот день от самого Шая, когда, черт возьми, они могли найти цианид, когда обдумали свое поведение? Это должен был быть экспромт. Чепуха.
