Что это значит: быть собой? - страница 15

Я получил толчок к действию и вернулся домой, чтобы начать работу над этим эссе. Постоянно откладывая все на потом, сейчас я решил разобрать свою одежду. Какой позор: почти все, чем я владею – одежда, дом, машина – имеет прорехи. Я нахожусь в поиске точно так же, как и мой отец, когда он был в моем возрасте. Я рассматриваю привычки, которые делают нас похожими друг на друга. Я раздражителен, однако это проявляется очень редко, но когда такое случается, я способен рыдать. Меня удивляет, что я занимаюсь примерно тем же, чем он: он был литературным критиком, а я – журналист-обозреватель, автор очерков и эссе. Он мог бы стать журналистом, но у него была другая роль, сделавшая его известным среди коллег, – роль «коллекционера несправедливости». Он искал и неизбежно находил случаи неуважительного и оскорбительного отношения, необходимые ему для того, чтобы подлить масла в огонь и подтвердить представление о себе, как о жертве несправедливости. Мы оба – всего лишь наблюдатели. Я задумываюсь и отмечаю галочкой еще одно совпадение. Однажды он шутливо сказал мне: «Я не любитель командовать, я здесь для того, чтобы контролировать любителей командовать». Я подозреваю, что мы не такие уж разные. Но одно различие все-таки есть: не в пример своим родителям, я принял твердое решение не работать ниже своих возможностей. Мой отец грозился – и это осталось только словами – написать роман века, но страдал отсутствием вдохновения. Моя мать, еще более яркая личность, по ее собственному признанию была «напугана окружающим миром». Оба обещали много, но делали совсем мало, если учитывать их потенциальные возможности. Я не понимаю, откуда берется моя уверенность в себе, но время от времени ее едва можно сдержать, когда она прорывается на поверхность в виде непоколебимой самоуверенности и даже самонадеянности. Иногда мне приходится безжалостно воевать с собой, чтобы подавить и заглушить ее. И, несмотря на мое теперешнее жалкое состояние, я не слишком беспокоюсь, так как имею богатый запас внутренних ресурсов и множество идей, которые должны мне помочь.

1986 год. Мне тринадцать лет. Я чищу зубы и смотрю на пыльную полку, где родители держат свои зубные протезы. Если «Манчестер» выиграет борьбу за участие в олимпиаде в 1992 году, размышляю я, мне будет девятнадцать лет, когда она начнется. «Девятнадцать? О, боже, неужели мне когда-то будет девятнадцать? Я очень боюсь быть девятнадцатилетним. Я не хочу становиться взрослым – как я могу вырасти, если я не знаю, как это делается?»

Моим родителям нравится иметь в доме ребенка, и я не хочу ранить их чувства, поэтому я полусознательно замедляю свое взросление на период их старения. Связав себя по рукам и ногам, я оказываюсь участником акта эмоциональной задержки в развитии. Я отказываюсь признавать неправоту собственных действий, поскольку не имею представления о вреде, который тем самым себе причиняю.

В раннем подростковом возрасте я перенес свои спортивные наклонности на крикет. Почти каждый вечер я ходил на тренировки и прочитал об этой игре все, что только мог. Крикет стал моей жизнью. В ней не осталось места ни для чего другого, даже для мыслей. Когда я отправлялся спать, я думал только об ударах, которые я отбил, о мячах, которые я подал, о средних результатах и статистических данных: Лен Хаттон на стадионе «Овал» в 1938 году заработал триста шестьдесят четыре очка, Джим Лейкер на стадионе «Олд Траффард» в 1956 году установил рекорд 1990 очков. Ни о чем другом я практически не думал. Я скрывал свои настоящие эмоции глубоко внутри, но чувствовал, что потихоньку надвигается буря.