В Москве, вопреки декларируемой коллективности, соборности и единству, каждый строил кто во что горазд, будучи ограничен лишь деньгами, но не здравым смыслом. Модерн и классицизм, особняки с ротондами и эксперименты модернистов, церкви и кинотеатры тасовались на каждой улице так причудливо, будто их создатели не только никогда не пересекались лично, но и ничего не знали о творениях предшественников.
До открытия «Шатра» на Чистых прудах оставалось несколько часов. Но Платов знал: даже сейчас, глубокой ночью, он может рассчитывать на поздний ужин или ранний завтрак, если согласиться с весьма сомнительной идеей, что четыре часа – это уже полноценное утро.
Ночная прогулка привела его в тонус. Прохладный воздух взбодрил, а вид знакомых домов несколько успокоил. Он шёл, не слишком обращая внимание на случайных встречных: кто-то ждал такси, кого-то в него уже запихивали, иной ковылял сам… Прекрасное разнообразие в ночь с воскресенья на понедельник.
Дима ждал его у входа в ресторан, докуривая сигарету. Наглаженная рубашка, деловой костюм – он словно бы и не собирался после этой встречи заезжать домой. «Сразу на работу?» – подумал Павел, вспомнив, что его друг банкир в настоящий момент предпринимал очередную попытку втянуть сына в семейный бизнес. Дима работе в банке не сопротивлялся, но и особых успехов пока не демонстрировал.
Завидев Платова, Дима почти сразу затушил окурок, стараясь не показать неловкости. Павел примерно знал, о чём он думает: нужно то ли дождаться какого-то условного сигнала от него, «Пал Николаича», то ли поприветствовать первым – но ведь уже здоровались… Поэтому, подойдя поближе, он сразу протянул ладонь для рукопожатия.
– Как жизнь, Дима? Твой рабочий день так сильно затянулся или так рано начался? – Платов смутно представлял, какую должность в банке занимает сын председателя правления.
– Пойдёмте внутрь, Павел Николаевич, – Дима, увидев Платова, почему-то не решился обратиться к нему «дядя Паша», как ещё 40 минут назад.
Двери «Шатра» были для них открыты – парень чуть ранее предупредил о визите телефонным звонком. Ночных гостей проводил к столику лично управляющий Константин – немолодой и смуглый, он напоминал итальянских рестораторов, легко становящихся за прилавок. Вот и сейчас Костя помог расположиться, ненавязчиво поинтересовавшись, ждать ли ещё кого-то. Куртка Платова почти сразу ушла на попечение местного охранника-гардеробщика, в чьей руке хрустнула бирюзовая купюра.
– Тут такое дело… Папа просил передать… – неловко начал Дима, елозя чашкой кофе по скатерти.
– Давай прямо, – настойчиво подбодрил Павел. – Что там с кредитом?
– Кредитный комитет завтра… то есть сегодня… не поддержит решение о выделении кредита. Вопрос вроде как не решён окончательно. Его отложат на неделю. До следующего кредитного комитета. Пока… Но ситуация показательная, сами понимаете…
– Нет, Дим, я пока ничего не понимаю. Я же сам видел распоряжение за подписью вице-премьера. Тебе ли не знать, что такие вещи готовятся не один день. И чтобы внезапно всё переиграть…
– Да, но… Возникли некоторые обстоятельства… Выйдем на воздух? – голос Димы зазвучал неестественно.
Платов огляделся – в зале, кроме них, никого не было. Даже Константин, отдав заказ, благополучно растворился где-то в недрах кухни. Курить они спокойно могли прямо здесь, невзирая на все действующие запреты. Но, похоже, вторая часть беседы не предназначалась для случайных ушей.
