– Я скучаю по тебе, – он запрокинул голову на подушку сиденья. Он помнит все, что связано с Камиллой Стоун. Помнит ее злость, когда она обнаружила, что он женат, помнит разочарование в ее глазах. Помнит, что она хотела закончить их партнерские отношения, помнит, как умолял ее не делать этого. Спустя пять часов споров и препирательств они сошлись на том, что останутся партнерами, но только в литературном бизнесе. Именно тогда Томас впервые прочувствовал то, о чем часто говорили его коллеги и друзья, а именно, какого это – работать с женщиной, которую хочешь. Оставалось лишь подобрать правильный случай. Томас часто рисовал в своей голове картинки, самые банальные, самые глупые, а иногда и немного странные.
Как-то раз Лилит затащила его в кино на ранний сеанс в их свободный день. Это была еще одна попытка Лилит наладить их отношения и привнести какие-то милые традиции. Был будний день, в зале практически никого не было. Лилит хотела, чтобы он посмотрел эту картину, поскольку она была о писателе. Глупая любовная история, где писатель в возрасте, семьянин, часто уходящий в свои раздумья, периодически покидает город ради своего ремесла и закрывается в уютном маленьком домике. Как и принято, в таких картинах писатель знакомится с молодой студенткой литературного факультета (да, этот молодец был и великим писакой, и профессором, и страстным любовником; для полноты картины ему не хватало еще какой-то смертельной болезни, или секрета по типу «все работы пишу не я»). Писатель начинает курировать какую-то работу своей студентки. Все радужно, экран излучает флюиды эротического притяжения. И вот герой поддается. Томас не мог перестать сравнивать героев с собой и с Камиллой, и в какой-то момент он понял, что в штанах ему становится тесно. Именно в тот момент, когда писака наконец-то получает свое лакомство, Лилит заметила, как Томас начал ерзать на стуле. Она была очарована и соскучилась по таким моментам. Она хорошенько ему вздрочнула. Тому действительно понравилось, но думал он не о ней.
Поскольку Том и Камилла продолжили свое сотрудничество, они оба должны были появиться на вечеринке издательства в честь книги Камиллы и еще одного паренька. Обе книги были хорошо приняты критиками.
– Ты точно не хочешь, чтобы я поехала с тобой? – спросила Лилит, укладывая волосы перед зеркалом.
– Нет, не переживай. Тебе будет там скучно, лучше проведи время с подругами. Считай, что сегодня у тебя зеленый свет.
– Прям уж зеленый? – засмеялась Лилит, глядя на отражение своего мужа. – Ты никогда не научишься завязывать галстук.
Она улыбнулась и повернулась к нему, чтобы помочь с узлом. В такие моменты Томас понимал, почему не уходит от Лилит. Как можно уйти от того, кто заботится о тебе, кто знает твои привычки и принимает твои минусы? Как можно уйти от того, к кому ты привык? Как Томас не пытался, но не мог представить Камиллу, завязывающую ему галстук, это не ее…
Томас ходил между гостями, здоровался, улыбался, но все время искал только ее. Как же ему хотелось, чтобы сегодня все было красиво и кинематографично. Он болел этим словом, «кинематографично», подбирал атмосферу, представлял, где стоят его воображаемые камеры, как бы это выглядело, находись они по другую сторону экрана в кинотеатре, как герои фильма. Эта навязчивая идея иногда даже выбрасывала из его головы саму Камиллу; он подбирал слова, думая, что является настоящим персонажем европейской картины, которая точно должна получить «Пальмовую ветвь». И вот он увидел в окне сад с лабиринтами, темный, с маленьким фонариками, расположенными далеко друг от друга. То, что нужно! Не хватало одного, самой Камиллы.
