Что там, за дверью? - страница 17

В итоге, – он поворошил что-то в нашей тарелочке с печальной закуской, – даже когда всё готово, есть мысли и материалец, – так всё это надо правильно изложить! Потопчись в Интернете: сколько всяких критериев и шаблонов правильного написания… с ума сойти. А по мне – всего два: либо тема настолько интересна, что не важно, как напишешь (в каких-то рамках, разумеется), либо – напишешь так(!), что не важно о чём!

Он закрыл глаза, большой и средний палец охватили переносицу. Посидел так немного и продолжил:

– Да, ты тут спросил, не поругался ли я с моим шефом. В общем-то, нет. Он мужик ничего, жить можно. Но недавно прилетает на работу, морда красная, из ушей дым, из глаз искры: принимал участие в какой-то парламентской комиссии, главный послал его вместо себя, ну и там, вроде, за что-то вместо босса ему хвоста накрутили. Вернулся, значит, нас всех собрал и коллективно отымел:

– Писать не умеете! – орёт. Сам-то он никогда в руках ручку не держал, он вообще из какого-то экономического ведомства.

– Так вот, – кричит, – Что вы лезете, куда не просят? Где и чем это испачкали наших заслуженных, мать их, мужей из этой долбанной комиссии? В конце концов, вы же не свою, – вы мою задницу подставляете под шпицрутены – слова-то, какие знает. Громы и молнии хотите метать, не разбирая когда и в кого, – заберитесь сначала на Олимп! У вас же есть свой Олимп! – кричал он. – А пока что, научитесь хоть правильно дротики бросать, вон-а, полно их у меня, – и показывает на стакан на своём столе, полный старых, разномастных ручек. Наорался шеф. Но, вообще, мужик он неплохой, говорил уже. Принимает иногда удары на себя, но время от времени и на нас может собак спустить… Тогда-а… – Он не закончил начатую фразу и пристально стал меня разглядывать, как бы оценивая, не пожалеет ли он, если посвятит меня в свои задумки. И точно:

– Слушай, говорит он, я вот тут, как раз черновичок один набросал… Где-то на эту приблизительно тему, но не совсем. Понимаешь, – он, словно делясь тайной, склонился над столом, – хотелось просто попробовать написать что-то вроде обычного литературного сочинения, знаешь, как другие позволяют себе писать. Не знаю, правда, смогу ли отойти от специфики своей работы: заметка, статья и рассказ – разные вещи. Но! Как говорится, попытка, – не пытка.

– Во! – Он расчистил немного место на столе перед собой и положил на него сотовый. – Дай-ка я прям сейчас на тебе попробую то, что у меня пока получилось… Ок? А ты попивай своё пиво и, пока рассказываю, не лезь со своими вопросами. – Он сделал большой глоток, разом убавив на треть содержимое бокала, как в вестернах вытер рот тыльной стороной ладони и начал:

– Так вот, слушай… – он включил смартфон и нашёл нужное место. – Рассказа, как такового, ещё нет. Просто хочу колышками идей выгородить для него место, в рамках которого я смогу спокойно сосуществовать со своей совестью. Итак: перед лицом – «Tabula rasa». Ты никогда не слышал такое выражение? – перебил он сам себя. – Я неопределённо пожал плечами. – Буквально, продолжил он, – оно переводится как «чистая доска», но в вольном изложении, я думаю, позволительно сказать – «чистый лист».

– Ну, всё. Дальше – не перебивай. Так вот, продолжаю, – «чистый лист». Точнее – два листа: один лежит прямо под рукой, плотный, физически ощутимый, формат А4. Не скупясь, на обертке пакета набросаны похвальные сопровождения – Best Paper, Wood free, Clorine free, всяко-разно, короче. Но, вот, писать, – скажи вот ты, впрочем, нет: мы же договорились, что ты молчишь, – кто сегодня ещё пользуется бумагой? Да никто! Большинство людей, во всяком случае, давно уже не пользуются ею, так, разве, либо что отпечатать, набросать внезапную идейку, буде придёт в голову, или удачно подоспевшее выражение, а то и просто пометить: не забыть то-то и то-то, – а то забывается ведь. А больше, чем для таких целей, не знаю, думаю – никто. Разве в третьем мире… Отошло время.