– Да ладно?
– Купи свежий номер «Магната» и прочитай.
Костя потер кончик своего породистого носа.
– Тогда зачем ты приехала потом ко мне?
– Ты не поверишь. У твоего отца было такое лицо, когда я рассказала ему правду… Я за тебя испугалась.
Костя уставился на нее пристальным, практически сверлящим взглядом. Только теперь этот взгляд почему-то оказывал на Марьяну воздействие.
Им принесли заказ.
– Что ты на меня так смотришь? – Марьяна, в попытках избавиться от взгляда Кости, принялась сыпать гренки в суп.
– Просто первый раз в жизни за меня кто-то испугался.
Марьяна замерла. А потом подняла взгляд на Костю. Он пытался усмехнуться, чтобы сгладить смысл своих слов, но выходило у него не очень. Лишь угол рта дернулся.
– Давай есть, Кость. Я, оказывается, ужасно голодная. Наверное, еще что-нибудь закажу, если ты не против.
– Заказывай.
Во время совместного обеда неловкость куда-то исчезла. Марьяна решила, что у Кости все это не так серьезно, как прозвучало. Как она услышала. А если и так – то думать об этом надо спокойно и в одиночестве.
– А что твой отец сказал обо мне? – они приступили к кофе. – Если это не секрет, конечно.
– Ну, какие у нас могут быть секреты от тебя, Марьяна? Если по факту ты уже практически доверенное лицо нашей семьи? – Марьяна укоризненно посмотрела на Костика, а он ничуть не обескураженно хмыкнул. – Говорил, что ты – пронырливая журналистка, которая поставила себе целью написать жареный материал про него, и что через меня ты пытаешься подобраться к нему. Я, в общем-то, сразу не поверил.
Марьяна после паузы кивнула. Это она тоже обдумает потом. Почему Костя «сразу не поверил».
– Как учеба?
– Не начинай, – закатил глаза Константин. Раздраженно фыркнул, а потом добавил: – Половину долгов закрыл – и больше не хочу об этом говорить.
Марьяна снова кивнула.
– Хорошо. О чем тогда будем говорить?
– А ты ни о чем не хочешь меня спросить?
Это была очевидная провокация со стороны Кости. Или проверка. С этими Таммами никогда не знаешь, чего ждать. Но Костя еще слишком открытый и юный, чтобы обыграть ее – в отличие от его отца. Только Марьяне Костю обыгрывать уже и не хочется. И цель ее расспросов – она… она какая-то другая. Совершенно непонятно какая, но другая.
– Расскажи мне о своей матери, – Костя молчал, пристально глядя на нее, и Марьяна вдруг торопливо добавила: – Материал с интервью вышел. Больше я о твоем отце писать не собираюсь. Но, раз уж я, как ты сказал, ваше доверенное лицо...
Костя молчал еще какое-то время, а потом откинулся на спинку стула, повертел на блюдце чашку – в одну сторону, потом в другую.
– Мне нечего тебе сказать.
– Хорошо. Это твое право.
– Нет, ты не поняла. Я просто ничего о ней не знаю.
– А имя?
– Даже имя.
Марьяна уставилась на Костю ошарашенно.
– Как такое может быть? У тебя же есть документы. Ты их не видел, что ли? В свидетельстве о рождении написано имя матери.
– Там в этой строчке стоит прочерк.
– Как?!
– Так бывает, – Костя пожал плечами. – Бывает, что в свидетельстве о рождении в одной из граф стоит прочерк. А бывает, что два прочерка. Но это для найденышей.
Марьяна напряженно обдумывала услышанное. В семье Таммов все еще более запущено, чем она думала.
– А что говорит по этому поводу твой отец?
– Ничего.
– Это как?!
– «Тебе об этом знать не надо» – вот и весь его ответ на этот вопрос. Неизменный всю жизнь. На все мои вопросы о матери он отвечал именно так.
