Это ж как долбанули, что мозги на место встали? Типа: учёные сотню лет пытаются компенсировать последствия Фетального Алкогольного Синдрома, а этот просто по башке мне зарядил (не в первый раз, между прочим), и сразу вылечил от всех недугов?
Пё-ос…
Было ужасно грустно, но плакать совсем не хотелось. Пёс, он ведь моё единственное близкое существо. Мать я почти не знала, отец меня не признавал никогда, только бабушка была, воспитала меня, но и она пару лет назад умерла — рак лёгких сочетанный с раком желудка. Она была прекрасной женщиной, но пагубные привычки в нашей семье — генетическое, и, несмотря на свою образованность, она была ужасной алкоголичкой и курила хлеще паровоза.
А Пёс, он ведь с детства со мной. Бабушкины друзья разводили мастифов или кого-то такого, но случился конфуз, и собака повязалась с беспородным, вот щенков и раздали.
Когда мне было двенадцать, бабушка умерла, и со мной остался только Пёс. Он нередко меня от буянящего Гены спасал, отвлекал его, пока я валила из дома.
А теперь Пса нет, и я вернусь домой, где меня будет ждать чёртов алкаш со своей командой, оправдывающие своё ублюдство тяжёлой работой грузчика. А Пса не будет. Только я одна…
Руки затряслись.
А, может, я не вернусь домой? Я ведь явно сюда с побоями попала… И что дальше? Меня заберут в приют, где я буду среди таких же как и я, беспризорников, бороться за кусок хлеба? Хотя, наверное, с ровесниками бороться гораздо легче, чем со взрослым неадекватным мужиком.
Я снова осмотрелась, но часов в помещении не нашла. Судя по виду из окна, погода хреновая, время суток не определить. Да и деревья густые — почти весь вид перекрывают.
— Ты проснулась? — я повернулась на голос. Зашла женщина лет тридцати в чёрном длинном платье. Кроме платья я ничего и не заметила: во-первых, я никогда не видела, чтобы в Крыму носили настолько длинные и тёмные вещи летом. Да даже осенью. Она не сварится? Да и вообще, мы же в больнице, почему она без халата, бахил? Может, это представитель органов опеки и попечительства? — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. А где мои сигареты?
— Их конфисковал ректор Аллодарк, — женщина подошла ближе, и я смогла рассмотреть её лицо — серые глаза, светлые брови, тонкий нос и губы. Кажется, эта женщина высокая, но мне не понять, сидя на койке. А вставать и проверять нет никакого желания, тем более, что обуви нигде не видно.
— Эм-м… Я в больнице при мед институте?
— Нет, это лечебное крыло Подпространственной Академии.
— Не слышала о такой. Что у вас изучают?
— Всякое, — женщина загадочно улыбнулась. Честно говорю, не преувеличиваю — загадочно! — Меня зовут Эллиа, а тебя?
— А вы ещё не выяснили? — удивилась. Плохо работают!
— А как, по-твоему, мы это выясним? Лезть в твою голову ради информации, которую можно спросить напрямую… негуманно.
«Лезть в голову»? Это типа какой-то профессиональный слэнг? А «голова» — это моё «личное дело»?
— Свитлана, через И. Отголоски принадлежности Крыма к Украине.
— Крым — это твой мир?
— Крым — это моя республика, — фыркнула. Она проверяет, насколько работает мой мозг? Так вот отлично работает, лучше, чем когда-либо.
— А мир? — не отставала дамочка. Эллиа, кажется? Странное имя, а я насчёт «Свитланы» парилась всю жизнь. Хотя, может, эту женщину назвали в честь какой-нибудь древнегреческой богини? Меня вот в честь пива «Крым. Свiтле» — есть, о чём париться.
