Контейнер, содержащий зайцев, представлял собой цилиндр. После его вскрытия требовалось сразу установить датчики к разным частям тела русаков. Причем сделать это так быстро, чтобы спящие зверьки не успели проснуться. Затем животные фиксировались зажимами в своих ячейках, предусматривающих возможность кормления и нормальной жизнедеятельности.
Вернувшись в рабочий отсек, Сухотин установил контейнер на стол, открыл замки и снял кожух, прикрывающий спящих зверей. Зайчишки подергивали во сне ушами, смешно держали перед собой лапы и были удивительно похожи друг на друга. Дмитрий Янович засмотрелся на них, и командиру пришлось его поторопить. Без лишней суеты они начали устанавливать пронумерованные датчики.
– Дима! У нас три часа, – напомнил командир. – Если не успеем, «объекты» проснутся. Сам понимаешь, что может быть.
– Успеем, Василий Егорович! – проговорил Сухотин, с умилением поглаживая за ухом одного из них.
Если бы Дмитрий Янович не был так растроган видом зайцев, еще пахнущих свежей морковью и капустой, то события, случившиеся позднее, были бы менее драматичны для экипажа, да и не только для него! Но бортинженер промедлил, и зажимы так и остались незафиксированными…
Сухотин собирался слегка щелкнуть по носу одного из «объектов», когда станция мелко затряслась и повернулась вокруг своей продольной оси. Погас свет.
– Дмитрий! Немедленно в спускаемый аппарат! Надеть спасательный скафандр! – скомандовал Коровкин, а сам прильнул к иллюминатору, пытаясь понять, что происходит.
До входа в зону радиосвязи оставалось двенадцать минут. Принимать решение приходилось без помощи Центра управления.
Бортинженер выполнял приказ командира и пробирался к люку в переходной отсек. Но сделать это было не так-то просто – станция продолжала вращаться, причем все хаотичнее. Стало немного легче, когда орбитальный комплекс вышел из зоны затенения и по отсеку запрыгали солнечные блики.
Сухотину почти удалось добраться до люка, когда его остановил новый приказ:
– Товарищ Сухотин! Немедленно посмотрите во второй иллюминатор и доложите обстановку.
«Значит, аварийного покидания не будет!» – с облегчением подумал бортинженер и, цепляясь за панели, добрался до иллюминатора, однако ничего, кроме звезд, не увидел и вопросительно посмотрел на командира. Тем временем «Мир» перестало трясти и вращение прекратилось.
– Дмитрий, поди сюда! – позвал Коровкин, задумчиво теребя подбородок и уступая место.
Бортинженер, обеспокоенный состоянием Василия Егоровича, немедленно подлетел к нему и выглянул наружу. То, что он увидел, заставило его усомниться в своем и, судя по поведению Коровкина, не только в своем здравомыслии: на фоне сплошной облачности над Землей, на некотором удалении от станции, параллельным курсом летел неизвестный корабль или спутник. Его величина вызывала сомнение: он мог оказаться крошкой на расстоянии нескольких метров или исполином, но много дальше. Второе предположение больше походило на правду. С каждой секундой незнакомец рос на глазах, пока не заслонил бортом весь обзор. Примолкшие друзья увидели рифленую поверхность космического корабля. То, что это был корабль, ни командир, ни бортинженер уже не сомневались и только лихорадочно перебирали в уме все известные им типы летательных аппаратов.
– Дима, срочно на связь, – прошептал командир и подтолкнул притихшего Дмитрия Яновича в сторону связной аппаратуры.
