– Нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха, Высокого и Великого, повелитель народа! – заговорил маслобойщик, услышав горячие слова призрака, и упал перед ним, лицом в снег, в молитвенном поклоне: «Да будет правда по твоим словам, доблестный сын доблестной земли!»
– Даже ночью не могу успокоиться, и моя душа ходит по родной земле, приумножая чужую радость и сокращая общую боль, – призрак хотел ещё что-то сказать, но закашлялся – хоть он и призрак, но душа – живая! – и сказал: «Встань, старик!»
Бобо Ахмед сжалился над ним и повёл к своему кату, а гость и не сопротивлялся – уткнулся в тёплый бок старика и, кажется, уснул.
– Ишь ты, намаялся, – проговорил старый мастер с сердоболием, совершенно не чувствуя холода, стал укрывать неожиданного визитёра войлочным одеялом (нешуточное это дело за одну ночь обежать всю таджикскую землю – пусть спит, пока тело его отдыхает), и сказал: «Ну, спи, сердечный».
Помолчал мудрый старик, поправил одеяло, достал чётки и сказал: «У всего есть опора: у ислама – ученье, у государства – народ, у человека – любовь!»
Сказал это старый мастер маслобойных дел и отправился в дом. Не тревожа и не поднимая женщин, он сам приготовил крепкий чай, горячий и сладкий, и понёс его удивительному гостю. Но того уже не было на месте – только одеяло отброшено в сторону. Посмотрел старик сокрушённо туда-сюда: ни тени, ни следа, а только пышно цветущая ветка миндаля, что осталась на одеяле. На глазах изумлённого старика она покрылась листьями, а после – плодами, и исчезла, оставив в старых руках одну миндалину. Вздохнул тут бобо Ахмед, помолился богу, укрылся тёплым одеялом и уснул.
Опустилось с неба к нему на двор золотистое сияние, и возник в нём архангел Джабраил с мечом – в одной руке, с каламом и скрижалями – в другой. Подошёл он к спящему старику, поклонился ему и сказал:
– Слава Аллаху, Великому и Живому, уважаемый бобо Ахмед. Тебе и твоей семье дарована долгая и счастливая жизнь. Все дочери благополучно выйдут замуж за хороших людей, а когда Хайриниссо, младшая дочь, оставит родительский дом, через год ты, старик, и твоя жена покинете земной мир. Народу, который в тяготах и лишениях добывает дозволенное благо, необходимы рай и любовь Всевышнего. Народ получает за труды свои и веру, а земля поднимается и продлевается доброе имя в веках – хранит Аллах и продлевает их славу!
Если бы бобо Ахмед проснулся сейчас, то увидел бы, как идёт к востоку чудесный великан, головой доставая звёзды, – Исмаил Самани, великий дух созидания таджикского народа, а за его спиной расцветает возрожденная земля. Но не станем будить старого маслобойщика. Пусть себе спит.
Спокойной тебе ночи, старик Ахмед!
«О люди! Воистину мы создали вас мужчинами и женщинами, сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга, ибо самый уважаемый Аллахом среди вас – наиболее благочестивый!
Воистину, Аллах – знающий, сведущий!»
(Сура «Комнаты», 13)
Надеюсь, уважаемый читатель, ты, может быть, наслышан о нашем славном кишлаке Рубоб и невероятных, но очень правдивых историях, какие случаются на его удивительной земле среди замечательных жителей. На правах скромного кишлачного летописца и бытописателя предлагаю, ни много, ни мало, созвать Международный Конгресс Культуры под блистательным руководством Организации Объединённых Наций. Это уважаемое собрание изучило бы и передало мировой общественности житейский опыт и вековую мудрость рубобцев. Передало бы их любовь к родной земле, заботу о ней и радение о родителях, привязанность к труду и друг к другу, как к братьям и сёстрам одной великой семьи мусульман – единоверному творению всемогущего и всемилостивого Аллаха. Мне представляется возможным, что этот грандиозный народный сбор, хошар мыслей и чувств, можно было бы провести в недавно отстроенном кишлачном клубе «Ватани ман» («Моя родина»), а гостей разместить, как в ковчеге Нуха (Ноя, у христиан), в просторном и удобном жилище уважаемого старика, бобо Юсуфа (библейский Иосиф). Всем хватает места под луной, ладили бы люди между собой.
