– Прекрасно! – воскликнул я. – Ну-ка, потуши еще раз свет.
Мы опять погрузились в космическую тишину и необъятность звездных просторов.
– Здорово! – опять воскликнул я. – Вот это картина, ни в одном планетарии такого не увидишь. Давай так посидим немного, не включая свет.
Где-то рядом Даппертутто опустился в кресло, и мы, как два бога во Вселенной, начали нашу космическую беседу. Вокруг нас горели только звезды.
– Какая красота! – восхищённо произнес я. – Отличное место для медитации.
– А я частенько сижу так, – признался Даппертутто, – воображаю, что это звезды, думаю о чем-нибудь своем. Всякое приходит в голову. А иногда, не поверишь, сидя так, вдруг делаю неожиданные открытия.
– Какие, например?
– Всякие разные. Вот, к примеру, изобретаю что-нибудь для своей машины, которая стоит в углу. Какое-нибудь усовершенствование.
– А что это за машина?
– Тут в двух словах не объяснишь.
– Тогда объясни в трех словах.
– Я хочу с ее помощью добиться проявления снимков вечности.
– Чего? Чего?
– Пока еще плохо получается, но кое-что уже есть. Даппертутто включил свет, порылся в шкафах и показал мне снимок.
Я ничего не понял из того, что там было изображено.
– Это снимок нашей Галактики со стороны созвездия Кассиопеи, – пояснил он мне.
На тёмном, почти черном снимке виднелась еле заметная полоска из бледных точек. Они как бы сливались в одну сплошную ленту и при определенной фантазии могли походить на Млечный путь. Отдельные белые точки были разбросаны по всей фотографии. Это отдаленно напоминало звездное небо. Но я не мог утверждать, что это не был снимок звездного неба, тем более, что не видел его со стороны созвездия Кассиопеи.
"Черт бы его побрал с этим созвездием, – подумал я, – с такой идеей-фикс можно, чего доброго, попасть в дурдом."
– Ну, как? – спросил меня Даппертутто. – Что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами и ничего не ответил.
– Так вот, – вдруг воодушевился он, – я сконструировал машину потока, вернее, нечто подобное пушке лазера, при помощи которого можно эманировать себя в любую точку Галактики и вернуться назад.
"Совсем рехнулся, – подумал я, – или он ненормальный, или пытается опять разыграть меня на почве научной фантастики. Но не на того нарвался".
Я, сделав скучающую физиономию, демонстративно зевнул и предложил:
– Давай лучше потушим свет, тихо посидим и поговорим о женщинах.
Даппертутто сразу же согласился. По-видимому, эта тема его интересовала больше всего. Он потушил свет и мы, погрузившись в космическое пространство, повели разговор о женщинах.
– А ты знаешь, что мозг женщины более совершенен, чем мозг мужчины, – были его первыми словами в темноте.
– Очень сомневаюсь, – воскликнул я, – возможности мозга человека независимо от пола должны быть одинаковы.
– Вначале я тоже так думал, – заявил Даппертутто, – пока не побывал в космосе. Скажи, а вот с тобой такого не бывало, что в твоих мыслях всегда остается что-то недодуманное, а на словах недосказанное?
– Бывало, – согласился я.
– Как будто бы какая-то преграда мешает тебе выразить твою сокровенную мысль. Ты уже совсем близок к этому просветлению, и вдруг бац, и мысли побежали совсем в другую сторону. И что-то важное так и осталось за бортом в стороне от твоего сознания невысказанным и неясным, оно уносится от тебя прочь, и, может быть, ты уже никогда больше не вернешься к этому месту.
– Да, случалось со мной подобное, – согласился я, – но отчего это бывает? Почему так?
