– От несовершенства нашего разума. Говорят, что с женщинами такое никогда не случается.
– Почему?
– Да потому, что мужчина появляется из женщины. И женщина является нашей первоосновой.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, что где-то, на каком-то выходе из них, они ставят нам блокиратор, который тормозит наше мышление. На каком-то подсознательном уровне они нас контролируют.
"Ну и чушь", – подумал я, однако не высказал своего суждения вслух.
– Видишь ли, – продолжал он, – мозг человека еще долгое время будет оставаться для нас загадкой. Я где-то читал, что несколько минут интенсивного мышления требует межнейронных связей, число которых столь же велико, как число атомов во всей солнечной системе, то есть, десять в пятьдесят шестой степени. Поэтому справедливо считают наш мозг миниатюрой космоса. Возможно, это и есть наш живой космос, где мы все обитаем.
Меня вдруг охватило странное чувство, подобное тому, как если бы я сидел в своей собственной голове и взирал на движение своих мыслей изнутри. И я взирал уже на светящиеся точки, как на нейроны своего головного мозга.
– Американский профессор Джудсон Херрик в своей книге "Мозг крысы и людей" приходит к выводу, – продолжал он, – что цифра возможных ассоциаций между нейронами коры головного мозга для любой практической цели может считаться приближающейся к бесконечности. Что очень роднит наш мозг с космосом. Поэтому если практически мы не можем познать Вселенную, то ассоциативно и подсознательно способны прочувствовать любые процессы, происходящие там. А сейчас скажи мне, у кого больше всех развита интуиция?
– Конечно же, у женщин, – воскликнул я.
– Это и доказывает, что женский ум совершеннее мужского.
Я не знал, что ему на это ответить.
– И последнее, – заявил доктор Даппертутто убежденным тоном, – в заключение хочу сказать, что женская природа вечна и неуничтожима, как душа, мужская же субстанция временна и преходяща, как дух, ибо в своей основе душа первичнее духа, она порождает его. Мы с тобой обречены на уничтожение. Они же живут вечно.
Он включил свет, и вместо огоньков я увидел тысячи лиц симпатичных девушек, как будто эти светящиеся души вдруг приняли пленительные образы. Я был настолько поражен всем этим, что долгое время не мог найти слов, чтобы выразить свое отношение к сказанному им и увиденному.
Когда я выбрался из подвала доктора Даппертутто, где находилась его космическая лаборатория, у меня долгое время сохранялось ощущение какой-то причастности к вечности.
До наступления лета в городе ничего не происходило. Я ходил на лекции, в свободные от преподавания часы писал любовные письма Дине и получал от нее такие же теплые послания, время от времени встречался с моим ректором и, подобно Парсифалю, пытался переубедить его, а где не помогало, перехитрить, как самого Клингзора, отстаивая результаты своих исследований.
Но вот однажды, с началом экзаменационной сессии в университете, началась целая череда загадочных происшествий, которые враз выбили меня из спокойного русла моей нормальной жизни. Все началось с того, что уфологи переполошились сами и поставили на ноги всю общественность города. Многие горожане вечером до заката солнца наблюдали необычное явление. С неба спустился серебристого цвета шар до высоты трех-четырех километров и неподвижно повис в воздухе. Это зависание наблюдалось чуть западнее города, так что все жители могли свободно обозревать данный неопознанный объект в течение целого вечера. (К сожалению, я лично его не видел, так как просидел весь вечер в библиотеке, и мне никто ничего не сказал.) По словам очевидцев, перед тем как солнце погрузилось за горизонт, шар вспыхнул, засветился розовым светом, а затем ярко-красным, и стал двигаться на восток. Миновав город, он вдруг пропал из виду, как будто растворился в небе.
