Чудовище в саду прекрасных цветов - страница 26

– Нет, не хочу. Но мое сердце и без жестоких родителей плачет от боли. Я знаю, что нравлюсь тебе так же сильно, как и ты мне. Твоя нежность читается во взгляде, в жестах, во всем, что ты делаешь. Ты бы видел, как поменялся в лице, когда увидел меня сегодня. Пусть с твоих уст не срываются слова любви ко мне, но все, что ты делаешь, кричит мне об этом.

Мандзю встал и прошелся перед Сягэ. Он заложил руки за голову и шумно втянул ночной воздух. Луна уже вступила в свои права и освещала долину серебристым светом. Он повернул лицо к небесному светилу и прикрыл глаза. Мы обе, каждая со своего места, завороженно смотрели на него. Мандзю боролся с собой. Я видела по его лицу, что внутри него идет битва. Брови то сходились вместе, то, отталкиваясь, разбегались вновь. Мандзю набрал ртом воздух, раздул щеки, задержал дыхание на несколько долгих мгновений. Зажмурился и протяжно выдохнул. Затем он сделал шаг в сторону Сягэ, а потом резко отпрянул и отошел подальше. Опустил руки, и те безвольно повисли вдоль тела. Мандзю вновь набрал побольше воздуха, желая что-то сказать, протянул руки к Сягэ и тут же опустил их. В конце концов он сдался и, проиграв эту битву, снова сел рядом с белокурой Сягэ.

– Да! Я люблю тебя, моя прекрасная Сягэ, но эта любовь преступна. И если поддамся ей, Аматерасу покарает нас, и я снова испытаю невыносимую боль из-за разбитого сердца. Ты меня понимаешь?

Мандзю согнул ноги, положил на них руки и опустил голову. Сягэ приподнялась и обняла его, прижав к плечам возлюбленного голову.

– Спасибо, что не стал скрывать от меня свои чувства. Было очень мучительно подозревать тебя в них, но не знать, так ли это на самом деле.

– Все так, Сягэ, – голосом мученика произнес Мандзю и положил ладонь на руку Сягэ. Голову он так и не смог поднять. – Только это признание бессмысленно. Нам не суждено быть вместе.

– Если мы будем встречаться с тобой под покровом ночи, никто и не узнает. Мизуки обещала не рассказывать о нас никому.

– О нас все равно узнают. Аматерасу все видит. Не стоит недооценивать высшую богиню.

– Мы будем очень осторожны. – Сягэ подняла голову и прикоснулась губами к щеке Мандзю. Он вздрогнул, сбросил с себя руки Сягэ и поднялся на ноги.

– Умоляю, не делай так больше!

– Хорошо, не буду, – согласилась она и хитро посмотрела на него. – Садись рядом, будем любоваться звездами. Не бойся, я не буду больше тебя целовать.

Одну маленькую победу Сягэ сегодня уже одержала. Она была страшно довольна признанием Мандзю. Когда тот снова сел с ней рядом, Сягэ положила голову ему на плечо. Мандзю расслабился и, как будто забывшись, осторожно обнял ее за талию. Меня терзала ревность. В сердце вонзилась заноза и колола его всякий раз, как я бросала взгляд на тенинов. Но, как хорошая подруга, я все же нашла в себе силы сделать доброе дело для них. Я выпустила в темноту блуждающие огоньки. Они кружились над головами природных духов, играя тихую мелодию, наполняя сладостным чувством сердце и душу.

Дерзкий ветер грубо прижимал траву к земле, пуская волны по поляне. От его дуновений из стороны в сторону раскачивался стебель хиганбана, заставляя своих хранителей тревожиться. Спящая головка цветка то и дело клонилась к земле. Сягэ и Мандзю поочередно подставляли ладони к цветку, желая защитить хрупкую реликвию. Порой они вместе протягивали к цветку руки, встречаясь при этом глазами. Сягэ, счастливая и довольная, стыдливо отводила взгляд и опускала голову. Мандзю, напротив, не отводил глаз от возлюбленной, затем убирал ладонь от цветка и легкими касаниями проводил пальцами по щеке Сягэ. Она не отстранялась, лишь сильнее прижимала его ладонь к щеке. Блуждающие голубые огоньки кружились рядом, освещая их счастливые влюбленные лица. Этим двоим не нужно было слов, чтобы говорить друг с другом. Они объяснялись взглядом. Наверное, так и выглядят взаимные чувства.