Створки лифта с характерным скрипом отворились и я встретилась взглядом со Стражем второго пояса. Он удивленно раскрыл глаза, понимая, что видит меня впервые. Крыльев у меня не было, поэтому я слабо напоминала Ангела, но он понимал, что узница Ада так просто бы не разгуливала по нему, не боясь, что её схватят.
– Добрый вечер. – Поздоровалась я с Демоном, не зная как правильно вступать с ним в разговор.
– У нас принято говорить «злобный вечер». – Поправил меня Абигор. – Что вас привело в Нижнее Царство, мисс? – Он оказался не таким жутким, как я себе представляла.
Видимо, этот бес никого не мучает, а просто следит за порядком. Никогда бы не подумала, что в Аду тоже есть бюрократы, души которых сухие, как страницы потёртых книг.
– Я прибыла по приказанию Госпожи Распределителя Душ. Она сомневается насчёт одного грешника и попросила меня побеседовать с ним. – Принялась я тараторить ту ложь, которую продиктовала мне Дина.
– Что ж, тогда не смею вас задерживать. – Демон отворил мне решетку второго пояса и я, выдыхая, прошла на его территорию.
Темниц было бесконечное множество. Страдающие души тянули ко мне свои окровавленные пальцы, моля о пощаде. Уши закладывало от их пронзительного крика и я почувствовала, как моё сердце сжалось от чужой боли. Здесь же в основном одни самоубийцы. Люди, которые не смогли справиться со своей душевной болью, и убили себя, чтобы получить облегчение, а получили ещё большие страдания. В их окровавленных глазах читалось раскаяние, но было уже слишком поздно. Господь не собирался их прощать за собственное распоряжение жизнью. Поэтому они будут мучиться вечно, понимая, как оступились. Но исправить уже ничего нельзя будет. Как печально.
За следующим поворотом показалась долгожданная темница с номером «666» и я замерла, всматриваясь в темноту. Чак лежал головой вниз. Все волосы его были склеены засохшей кровью, а некогда модная рубашка от «Prada» превратилась в рваное тряпьё, став серо-коричневой от пыли темницы и запёкшейся крови Чарльза. Из глаз посыпался хрусталь. Как же ему больно, как же он страдает, пока я нежусь в лучах заката и рассвета Райского солнца.
– Чарли… – Я схватила прутья темницы, чтобы разглядеть, шевелится ли вообще историк или он без сознания.
Чак не предал значения моему голосу, посчитав, что уже сошёл с ума от бесконечных истязаний Гарпий и продолжил лежать вниз головой в пол.
– Родной, это я, ты слышишь меня? – Брюнет зашевелился, чтобы бросить гневный взгляд в сторону нежданных гостей и обомлел, когда рассмотрел в темноте Ада лицо той, из-за которой себя и убил.
– Каролина? – Столько радости возникло на его, посиневшем от ударов адских плетей, лице и он медленно пополз в мою сторону.
Я села на колени, чтобы быть с ним на одном уровне и принялась ждать, когда он подтянется ближе. Все мышцы мужчины были напряжены до предела, но он упрямо шёл к своей цели, мечтая хотя бы дотронуться до меня и убедиться, что это не галлюцинации от болевого шока.
– Я сошёл с ума? – Учитель не готов был увидеть меня.
Он думал, что никогда больше не увидит этих зелёных глаз, в плен которых сдавался всякий раз, когда я была рядом.
– Нет, родной, нет, ты не сошёл с ума, это правда я. – Я попыталась поцеловать его через решётку и он потянул свои губы мне на встречу.
Железо мешало, но мы всё же смогли докоснуться друг друга вопреки разделительным прутьям. Я почувствовала как нежную кожу губ обожгло от соприкосновений с грешной душой, но вида подавать не стала. Моя боль не шла ни в какой сравнением с той, которую испытывал мой жених безостановочно.
