– Тридцать две тысячи.
– Неплохо. Давай-ка возьмём их с собой. На всякий случай.
Через пять минут две белые волги с включёнными спецсигналами (за рулём одной сидел наш шофёр Игнат, которого тоже решено было оставить в Ташкенте), прыгнули с места и, мгновенно набрав скорость, понеслись по ташкентским улицам к аэропорту.
Реактивный самолёт Ту–154 – красивый, стремительных очертаний, ждал нас на лётном поле.
Даже трап уже подогнали, и две приветливые стюардессы в синей униформе и пилотках на тщательно уложенных причёсках, словно сошедшие с рекламного плаката Аэрофлота, встречали нас наверху трапа при входе в нутро летающей машины.
– Добрый вечер! – одинаково белозубо и красиво улыбнулись они.
– Добро пожаловать на борт, – добавила та, что ростом повыше.
– Добрый, – поздоровался Бесчастнов, поднявшийся по трапу первым (я шёл вторым, следом капитан Петров и старший лейтенант Боширов, нагруженные сумками с антигравом и остальным снаряжением). – Девушки, ужином накормите? Не успели на земле.
– Не сомневайтесь, товарищ генерал-лейтенант. Жареная курица, картофельное пюре, салат из огурцов и помидоров устроят? Чай, кофе, сок, вода – на выбор. При желании можем предложить коньяк. Хороший, армянский.
– Коньяк отставить, остальное принимается, – благосклонно кивнул генерал-лейтенант и, пригнув голову, шагнул в салон.
После взлёта и ужина я уснул. День выдался непростой, и моему растущему организму требовался отдых.
Проснулся сам, за десять минут до посадки. Полюбовался в иллюминатор огнями Москвы, раскинувшейся внизу, под крылом.
Сон явно пошёл на пользу.
Чувствовал себя отдохнувшим и спокойным.
Ещё по дороге в аэропорт и в самолёте думал о том, как держать себя с высоким начальством.
Что говорить?
Были некоторые сомнения. Остались они и теперь.
Но сейчас я отчётливо понимал – одной легендой о необычайных способностях и фантастических знаниях, вдруг открывшихся и появившихся после травмы у тринадцатилетнего советского мальчишки, не отделаешься.
Рано или поздно придётся открыть всю правду. Главное – выбрать для этого нужное время.
Нас встречали. Две белые «Волги» с мигалками – близнецы ташкентских – ожидали внизу, у трапа.
– Мы с тобой в первую, – махнул мне рукой Бесчастнов, – капитан и старший лейтенант во вторую.
Сели, поехали.
За окнами машины было уже совсем темно.
Мы летели по дороге с редкими электрическими фонарями, за которыми угадывался то сплошной лесной массив, то мелькали какие-то слабо освещённые постройки.
Поначалу я думал, что мы едем в город, но оказалось не так. Нас привезли в какую-то загородную резиденцию, чем-то напомнившую мне недоброй памяти резиденцию товарища Шаниязова.
«Привыкай, – сказал я себе. – Скорее всего, теперь так будет часто».
В Москве было десять вечера.
Мы вышли из машины.
Я полной грудью вдохнул прохладный, свежий, пахнущий травой и цветами воздух, поглядел на небо, на котором слабо догорала вечерняя заря и неожиданно понял, что мне здесь нравится.
По-настоящему нравится.
Пожалуй, впервые с того дня, как я осознал себя на Земле.
Нет, я не могу сказать, что в Кушке мне было плохо. Наоборот. Там была моя нынешняя семья. Дом.
Но я прекрасно понимал, что дом этот временный.
Не только потому, что у меня были свои, далеко идущие планы, с выполнением которых Кушка была плохо совместима.
В любой момент отца могли перевести служить в другое место необъятного Советского Союза (или даже за границу, в одну из стран Варшавского договора), и семья, как это уже было неоднократно, поехала бы за ним.
