– Может, Усахи тебя не так сильно стукнул? – предположила девушка. – Лайлс-то покрепче его будет.
– Куда уж покрепче, – обиженно проговорил контот, – я вон даже друга твоего повыше, да пошире буду, а уж о наших соплеменниках и говорить нечего, в округе я самый сильный, потому меня и выбрали за порядком следить.
– Это для илсази ты большеват, – возразил Виго. – Здесь и я, пожалуй, за великана сойду, хотя в Илане половина моих солдат куда поздоровее будут.
– Ты, чужак, там у себя кем-то командуешь, тоже контот или что-то в этом роде?
– Алекс скорее ланиссийский контикко, – поправила шаманка.
– Контикко – это, разве, не титул вашего вождя? Так у нас Нэл правит, а не я!
– Вождь в первую очередь и нужен для того, чтобы народ за собой в битвы вести, а уж потом для споров и ссор со мною, – пояснила Мия. – А это, согласись, мало чем отличается от твоих занятий при дворе.
– Что ж, тогда в следующий раз, как увидим Маро Лууса, обязательно назови меня контикко, он непременно это оценит.
– Раз у этого ланиссийца такой высокий пост там, то в качестве приза за свою сегодняшнюю победу он может потребовать всё, что угодно, даже то, чего ты, хвастун, исполнить не в силах, – вмешалась Линьяро, жена Ахи-Усахи, чьего присутствия Алексим поначалу не заметил.
– Нет, что вы, леди! Я не поставлю вашего мужа в неловкое положение, – учтиво проговорил Виго, присев на кровати. – Моё желание будет весьма простым: хочу, чтобы уважаемый Усахи относился бы ко мне как к гостю, а не как к собаке; спать сегодня в доме буду!
– Да ты и так уже в доме, – ответил контот, – не гнать же тебя обратно в хлев. Попроси чего-нибудь ещё!
– Тогда новую рубаху и возможность где-нибудь тут у вас помыться.
– Это можно, – кивнул хозяин. – Смотри, Линьяро, чужак-то вовсе не такой привередливый, как ты думала.
– И ещё, Усахи, прекрати называть меня чужаком! Хватит уже видеть во мне врага или соперника, мне это не приятно.
– Я не считал тебя вумо[2] и не намеревался обижать этим. Просто ты чужой в наших лесах, но при этом именно тебе довелось сопровождать жрицу Абилис. Теперь я понимаю, что ты этого достоин, однако, боюсь, сам ты не сознаёшь, сколь великая честь тебе выпала.
– Поверь мне, я сознаю! Я клялся защищать Мию и буду драться за неё, даже зная, что самому мне не выйти живым из боя! Для вас эта девушка – символ веры, для меня же она нечто большее, куда более значимое! – Виго запнулся, пытаясь определить, не сболтнул ли он лишнего, и решил пояснить свои же слова чуть более спокойным тоном: – Ми не раз спасала меня от неминуемой гибели, так что теперь и жизнь моя, и мой меч принадлежат ей!
– Алекс, – смущённо проговорила шаманка, – мне кажется, Усахи и без столь пламенных речей догадался бы, что ты не дашь меня в обиду.
– Я уж догадался, – протянул тот, – вы ведь не просто друзья, так?
– Сразу бы меня послушал, не пришлось бы затевать эту позорную драку, – добавила Линьяро. – Какому ланиссийцу придёт в голову сопровождать нашу жрицу, если только он лично не заинтересован в этом.
– Да, вы оба правы. Ми – моя невеста, – признался Алексим.
– Нет, не невеста! – возразила она. – У меня нет преемника, значит, не может быть и жениха. А тебе я обещала лишь то, что не достанусь никакому другому мужчине.
– Не велика разница, – отметил Ахи-Усахи, – но я не понимаю, почему вы сразу не сказали? Конечно, шаманка илсази и ланиссиец вместе – это странновато, однако не настолько, чтобы это скрывать.
