Игнат, закуривая сигарету, смотрит на меня уничтожающим взглядом. Не подходит, не говорит. Просто смотрит так, словно я жалкая букашка, приземлившаяся на его машину.
— Ну и что ты нашла в нем такого, что тут же прыгнула в койку?
— В ко-ом? — неожиданно для себя я кричу, срываясь на истерику. — Да о чем ты? Ненормальный! У тебя крыша поехала?
— Это у меня-то? Ты уехала из ресторана, чтобы раздвинуть ноги перед Петром. А теперь прикидываешься святошей. Ты оставила мужа ради какого-то «левого» мужика! Зачем же ты меня за нос столько водила, Ань? Что тебе нужно было? Деньги мои или что?
— Ты... Тебе еще хватает совести обвинять меня? Да зачем мне твои деньги? — ору я. — Я видела вас! Тебя и ее! Прямо там, на столе! Прямо на нашей свадьбе ты... ты... — я не могу произнести это слово. Оно больно ранит меня. — Или что, опять обвинишь меня и скажешь, что мне привиделось, как ты... с ней... там...
— Так вот оно что! А ты думала, я буду ждать тебя? Все время, что ты мне не давала, я трахал других баб. Вот так, Ань.
— Тогда зачем тебе я? — ладонь чешется зарядить ему по лицу.
— Так надо было. Мне нужна была простая глупая овца вроде тебя.
Игнат смеется, глядя в мои глаза. Он зажимает бычок между пальцами и швыряет его в меня. Окурок прилетает в колено, кожу жжет самую малость, но это сущий пустяк. Мне гораздо больнее внутри. Очень обидно, что муж позволяет себе так вести со мной, меня больно ранят его слова. «Простая глупая овца» — и это он про меня...
— Но ты оказалась потаскухой, — выдыхает он дым и достает из кармана ключ от машины. — Я думал, ты другая. А ты такая же шлюха. Сама виновата. А что, нет, Ань?
— В чем же? — рокотом раздается голос отца моей подруги.
Позади Игната стеной вырастает Петр. Он очень зол. Его тень полностью застилает моего мужа. На фоне отца моей подруги муж ничтожно мал. Он и есть ничтожество!
— Я ведь говорил тебе, что будет, если ты еще раз к ней подойдешь?.. — Петр Алексеевич переводит взгляд на меня. Он хмурится и смотрит на бычок, лежащий прямо у моих туфель. — Аня, ты в порядке?
— Да, — я все еще крепко обнимаю себя руками, потому что ребра болят.
Теперь, когда я в безопасности, я отхожу от мерса, зная, что Игнат меня больше не тронет. Петр, глядя на меня и то, как я обнимаю себя, переводит взгляд на моего мужа, он в ярости.
— Пеняй на себя, Игнат. Я тебя предупреждал.
Он делает в сторону Игната шаг, но тот как трус отступает.
— Папа устроит тебе проблем, — выкрикивает он и быстро садится в машину. — Вот увидишь. Твоему бизнесу настал конец, Петр. Не нужно было лезть в это.
Мерс срывается с места так быстро, аж шины визжат. Петр Алексеевич подходит ближе, бегло осматривает и обнимает меня.
— Все в порядке. Я здесь.
И от его слов я начинаю реветь, прокручивая в голове все то, что могло случиться, не окажись он рядом.
— Теперь все хорошо. Поехали домой, Аня.
