А может, младенец родился уродом, вдруг у него увечье? Или он слишком слаб и всё равно обречён?
Вот с такими мыслями и приблизился лорд Хольгард к колыбели – казалось, он уже был готов узреть всё, что угодно. Но как же он ошибался!
– Ну? – требовательно рыкнул он на притихшую повитуху.
– Вот, господин, сами смотрите! – старуха махнула рукой и виновато отвела взгляд.
И тогда Хольгард всё-таки решился заглянуть в люльку…
Сперва подумалось, что ему привиделось. Он зажмурился крепко, снова открыл глаза, но наваждение не исчезло…
В колыбели лежал младенец – мальчик, крохотный, тщедушный, покрасневший, страшненький, ещё и на ребёнка толком не похожий. Кожа складочками, светлые, прилипшие ко лбу волосёнки, сжатые малюсенькие кулачки.
А рядом с ним… лежал ещё один! Точно такой же!
Они были словно зеркальное отражение друг друга. Даже кряхтели одинаково, одинаково сжимали маленькие пальчики, одинаково сучили ножками.
Несколько бесконечно долгих мгновений Хольгард молча смотрел на новорождённых, отказываясь верить своим глазам, а потом…
– Проклятье! – взревел лорд Вилиолора.
Метнулся по комнате, как зверь по клетке, распахнул окно, подставляя горящее лицо прохладному дыханию ночи. И замер, будто окаменев, пытаясь понять и принять новую беду, так нежданно обрушившуюся на его замок.
***
Хольгарду не хватало воздуха, хоть он и стоял у раскрытого окна. Сейчас ночная свежесть не спасала, а пьянящие запахи Леса, что долетали даже сюда, в Замок-на-Холме, вызывали тошноту.
«Будь прокляты Твари из Проклятого Леса и их проклятое колдовство!»
Лорд запрокинул голову, глядя на сиявшую в вышине луну, и болезненная гримаса исказила его лицо.
Как же ему сейчас отчаянно хотелось крикнуть прямо в небеса: «За что, Светлые?! За что караете? Чем я заслужил столько ненависти от вас? Где же ваша милость? Чем вы лучше Чёрных, что губят людские жизни?»
Десять лет он ждал этого дня, и вот…
Проклятье! Что же делать? Что делать?!
И, словно прочитав его безысходные мысли, внезапно подала голос старая Гала:
– Что же нам делать, господин?
– Вот ведь беда… – чуть слышно прошелестела следом за ней повитуха.
Хольгард вздрогнул, обернулся. Рассеяно окинул взглядом комнату жены, беспокойно спящую Иверу, детскую колыбель.
Решение пришло внезапно. Страшное решение.
Оно вонзилось в сердце острым лезвием, и Хольгард не удержал судорожный вздох. От одной только мысли о том, что он задумал сделать, тело покрылось холодной испариной.
Но ведь иного выхода нет. Просто нет!
Он должен спасти свою семью. Он должен спасти жену, и сына… И если для этого нужно пожертвовать…
Хольгард бросил взгляд на кряхтящих в колыбели младенцев, и его затрясло.
Выхода нет. Нет. Три жизни или одна – выбор очевиден.
– Кто из них родился первым? – охрипшим голосом спросил лорд Замка-на-Холме, уставившись на угрюмую повитуху. Старуха вытаращилась на него изумлённо. И лорду пришлось гаркнуть так, как он привык: – Кто был первым?
– Вот этот мальчик, слева, – женщина ткнула пальцем, и тень брезгливости на миг коснулась её морщинистого лица.
Это не укрылось от Хольгарда, и у него дёрнулась щека, как будто старая карга оскорбила его пощёчиной.
– Гала! – рявкнул лорд, подзывая служанку Иверы. – Забери второго! И… – Хольгард проглотил ком, застрявший в горле, и сипло договорил: – сделай так, чтобы никто и никогда о нём не узнал!
– Как же это? – растерянно промямлила Гала. – Мой господин…
