– Что вы взываете ко мне, как… Я вовсе не Христос и не творю чудеса. Сказано ведь: ничем не могу помочь!
– Ну хоть с попом мне просто поговорить… Вы можете это устроить?
– Невозможно это до воскресенья, я ведь уже сказала, – начала заметно нервничать тощая. – Батюшка живёт в монастыре, который находится далеко за пределами Сантьяго и приезжает он сюда только для церковного богослужения. В воскресенье после литургии он сможет принять вас.
– Но телефон-то у вас есть? – продолжал упорствовать я. – Позвольте мне хоть таким образом поговорить.
– Пойдёмте! – сдалась в конце концов моему напору оппонентка и нервно забренчала связкой ключей, отпирая калитку. – Я, право, не знаю будет ли отец Вениамин доволен тем, что его побеспокоили в неурочное время.
– У меня нет иного выбора, – исступлённо пробубнил я себе под нос.
Блондинка провела в небольшую ухоженную комнатушку, пропахшую не то манной кашей, не то какой-то детской молочной смесью. Аж во рту у меня ощутился вкус давно забытого детства. Припомнились нежные материнские руки, когда мама ещё была жива и совсем молода…
Кроме крохотного журнального столика и лёгкой кушетки в комнате стоял большой цветной телевизор с внушительным видеомагнитофоном и новенький стереофонический музыкальный центр. Девица поспешно набрала номер и передала мне телефонную трубку. Я с затаённой надеждой мучительно вслушивался в долгие гудки телефонного зуммера. Противоречивые чувства будоражили нутро. Словно на незримых качелях, то вверх вздымало надежду, то она рушилась и обуревало раскаянье: зачем я вверг себя в авантюру?.. никто мне не станет помогать… Отчаянье захватывало душу. Сердце добрым десятком ударов встречало каждый последующий гудок в наушнике. Как колотился мой главный кровеносный орган! Иначе и не могло быть ведь здесь и сейчас решался важнейший вопрос: жить мне или погибнуть? Прямо по Гамлету: быть или не быть?
– Дигаме, пор фавор, – наконец донёсся старческий дребезжащий голос из трубки.
– Здравствуйте… – растерянно поприветствовал я старика.
– Здравствуйте. Кто вы? И что вы хотите?
– Я русский. Только что прибыл из Москвы и мне необходимо с вами встретиться… поговорить…
– Хорошо! В воскресенье приходите в церковь.
– Понимаете, у меня сложная ситуация. Я на последние средства купил билет и прилетел в Чили. С трудом добрался до русской церкви. У меня нет никаких знакомых здесь и, кроме того, я даже не знаю испанского языка. Мне негде переночевать. Помогите, ради Христа, – жалобно причитал я.
Мембрана в трубке на непостижимо долгое время прекратила свои колебания. Продолжительное молчание на другом конце провода убивало всякую хилую надежду на ожидаемое сочувствие. И вот, снова раздался невыразительный старческий голос и безразличным бесцветным тоном попросил:
– Передайте телефон Ирине. Вы ведь от неё звоните мне.
Дрожащей рукой я исполнил просьбу попа. Ключница предупредительным жестом перехватила трубку и почтительно покивала в неё. Напоследок сказала: «Досвидания!» и неожиданно дружелюбным тоном пригласила сесть. Внутри стал плавиться лёд – некоторый прогресс в моем дохлом деле наметился, удача тяжёлой пятой наступила на змею безысходности. Ликующие чувства стали заполнять душу. И бесполезно было пенять на преждевременность, надежда накатывалась растущим снежным комом с горы. Я уже почти обожал крашеную свою соотечественницу и её флегматичное чадо, которое за всё время нашей беседы не издало никаких звуков. Признаками жизни, пожалуй, был только неподдельно яркий румянец на выпуклых щёчках толстячка, да равномерное посапывание.
