Это страшное время, надломило даже либеральную лютеранку Эмму. Она уже не противилась, когда над входной дверью их дома Анна-Роза повесила крест и в каждой комнате на стенах появились иконы. Молчала, когда католичка пригласила священника, дабы тот освятил их жилье.
Спасаясь от густого ладанного дыма кадила, которым богослужитель размахивал, обходя каждую комнату их дома, Амалия выбежала в палисадник. Оттуда она спокойно с недетской ухмылкой на губах наблюдала за религиозной церемонией. Легко можно было догадаться, что она не верила в чудодействие этого обряда.
В школе русская учительница им давно объяснила:
– Бога нет! Это все бабушкины сказки.
И хотя Амалия безмерно любила Эмму и Анну-Розу, верить в их проповеди она уже не собиралась.
Несколько дней позже тринадцатилетняя Амалия шумно взбежала по ступенькам крыльца отчего дома, нараспашку отворила дверь и радостная предстала пред семьей Лейс. Как всегда, худющая, загорелая, с оттопыренными ушами и растрепанными косичками. На шее у нее алел красный галстук, скрепленный зажимом в виде серпа и молота.
– Теперь уж точно конец света! – почему-то на русском воскликнула Анна-Роза. У нее не хватило даже сил устоять на ногах.
– Меня приняли в пионеры! – радостно салютовала Амалия. – Мы будем строить светлое будущее.
– Es steht in den Büchern, – голосила, стоя на коленях и закатив глаза бабушка. – Ihr werdet kein Glück auf der Erde mehr haben. Ihr würdet sehr oft den eigenen Tod wünschen[24].
Гражданская война закончилась, и белогвардейцы были разгромлены. Но в Поволжье все еще орудовали какие-то банды и отряды из числа бывших царских офицеров, эсеров, монархистов, анархистов и бог их знает еще кого, противостоящих новой власти большевиков и разрозненные личными междоусобицами. Село Кривцовка вот уже в который раз переходило из одних рук в другие. Уже никто не мог с точностью сказать, за что и против кого воюют очередные оккупанты. Может быть, царская присяга просто не позволяла им сложить оружие? Но, вполне возможно, что это уже было обычное мародерство, грабеж и насилие местного населения, то есть идеология не имели к этому никакого отношения.
Георгу эта политика была безразлична. У него ведь детей, как в пословице, семеро по лавкам сидело. Их нужно было кормить. Недалеко от села, в полесье у болота, всегда водились куропатки. Вооружившись сетью и петлями, отец еще до восхода солнца отправлялся за дичью. Домочадцам наказал, если почувствуют опасность, пусть прячутся в погребе. Надо поблагодарить деда Иоганна. Со стороны улицы и дома его подземное сооружение было не заметно. Просто холмик, поросший травой и кустарником.
Мария-Магдалена и сама понимала, что оставаться днем дома было небезопасно. На днях, разбив оконное стекло спальни, шальная пуля насквозь пронзила раму деревянной колыбели. Ангелы хранители! Десять сантиметров ниже, и свинец бы прошел сквозь мирно спавшего в это время Мартина.
Вот и сегодня стрелять начали с раннего утра. Уже под свист пуль семья Лейс бежала в погреб. Укрылись в винном. По глубине и каменному своду он казался наиболее надежным. Не должна была подвести и солидная дубовая дверь. Глава семьи Егор недавно специально встроил в нее с внутренней стороны толстый железный засов. Усадив бабушек и детей на полках и деревянных ящиках, Мария-Магдалена еще раз проверила, плотно ли закрыт засов.
