Его поведение могло показаться надменным. Он вроде не замечал и не слышал послов. На скулах русского офицера начали судорожно дрожать мышцы.
Абыз преподнесла супругу пиалу с чаем. Она-то хорошо понимала, что за всем этим бай скрывает свои растерянность и переживания, оценивает ситуацию и возможные шаги, в конечном счете – готовит свой ответ.
Баймухамбет еще раз внимательно с ног до головы осмотрел бедный, явно с чужого плеча полувоенный наряд переводчика, смачно отхлебнул глоток очень душистого чая и спросил:
– Что ты сказал?
Желая заручиться поддержкой, переводчик посмотрел в сторону офицера и, вновь обернувшись к баю, скрепя зубами раздраженно повторил:
– Нам приказано вам лично передать указ русского министерства.
– Я думаю, что ты не забыл традиции нашего народа: за хорошую новость тебе сүйінші[36] полагается, а вот за плохую и головы лишить могут.
– А я-то что? – растерянно пробормотал Кусенгалиев. – Я всего лишь переводчик.
В этот момент отворились двери полуземлянки, и в комнату вошли родственники бая. Оказывается, Абыз послала за ними гонцов. Она сочла это
необходимым. Не так уж часто, во всяком случае женщина не могла припомнить, чтобы в их краях появлялись русские офицеры.
Баймухамбет был удивлен неожиданному визиту родных, но быстро нашелся. Посмотрев в сторону супруги он благодарно кивнул.
Два родных брата Баймухамбета, зимовавших со своими семьями и скотом недалеко вверх по течению реки привычно заняли места по правую сторону от бая.
Дядя хозяина дома, бай Азамат, занимая со своими сыновьями место у левой стены вместо приветствия ворчал:
– Надеюсь, что встреча действительно очень важная, а то я впервые в жизни прервал утренний намаз, и мы десять верст гнали галопом лошадей.
– Сейчас это узнаем, – хозяин одним глотком опустошил пиалу и обратился к царским посланникам, – чует мое сердце, что ваша новость не из хороших. Говорите, раз уже пришли!
Кусенгалиев перевел на русский. Офицер встал, оправился и неторопливо достал из полевой сумки свиток с огромной сургучной печатью. Демонстративно, чтобы видели все собравшиеся, сорвал ее, развернул документ и стал читать:
– На основании высочайшего указа Его Императорского Величества о крестьянском землевладении, повелеваем:
Офицер остановился, давая переводчику возможность довести важность послания до байской семьи на казахском языке и лишь потом продолжил:
– Учитывая, что основным видом хозяйствования казахского и киргизского населения является скотоводство и они ведут кочевой образ жизни, все плодородные земли вблизи рек и водоемов передать в переселенческий фонд и за счет этих земель обеспечить освободившихся от крепостничества крестьян наделами.
Кусенгалиев перевел. В комнате ненадолго повисла тишина.
– Это как понимать? – до бая начинала доходить трагичность ситуации. – Вы хотите у нас забрать наш кыстау и поселить тут русских переселенцев?
– Это царский указ, – промямлил переводчик, – мы всего лишь глашатаи.
– Здесь наши земли! – вскакивая с места яростно выкрикнул младший брат бая. – Мы их не отдадим!
– Это же грабеж, – возмущался дядя Азамат.
Офицер потребовал, чтобы Кусенгалиев ему перевел, что говорят казахи.
– Возмущаются, – пожал плечами переводчик и от себя снисходительно добавил, – дикий народ, им буква закона ничего не значит.
Неожиданно Баймухамбет вскочил и быстрым шагом подошел к переводчику. Схватил его за грудки, да так, что у того слетело и повисло на прикрепленной к одежде веревочке пенсне, и прямо смотря тому в глаза со змеиным шипеньем на чистом русском произнес:
