– И ты внущек, свечки-то поставь! Не бойся, зайди в часовню. Увидишь, где распятие, туда и поставь. За упокой, значит. Всё им полегше будет.
Егор слушал и не слышал. Он смотрел на сухонькую старушку, на её тёмный ситцевый платок и галоши на босу ногу. Смотрел и молчал.
Отказавшись от ужина, он уехал.
С того времени Егор невзлюбил пароходы. Он не боялся утонуть, но всегда думал, что будет топтать могилу родителей, прорезая её килем любого судна.
С виду электричка быстро разгоняется и несётся как ветер, но на деле плетётся хуже любого товарняка. И курить нельзя. Егор всё равно выходил в тамбур. Если кто из мужиков курил, он сразу присоединялся. Вдвоём проще отбрехаться от штрафа. Когда двери открывались, Егор выбрасывал окурок на перрон.
Попутчица изнывала от жары. Томная и плотная девушка в лёгком платье без рукавов непрестанно обтиралась большим носовым платком.
Не смотря на это, пот так и катил с неё градом. Солидную сумку она поставила на скамейку, рядом с собой, чтобы никто не подсел. Но желающих не было. Егор сидел на скамейке напротив, один на трёх местах.
На сиденьях противоположной стены вагона сидели, мужички и пили водку. Беззлобно матерясь, они говорили о политике: внутри Союза и в мировом масштабе.
Чернявый мужичок с мохнатыми дремучими бровями спросил собутыльников:
– Знаете хоть, почему Брежнев, когда его хоронили, сказал: «Положите меня в гроб на живот»?
– Зачем?
– Вот и они так спросили! А он им: «Чтобы через десять лет, когда придёте, в жопу меня целовать будете!» – рассказчик так пошевелил бровями, что друзья попадали со смеху.
Егор отвернулся. От вида водки ему стало тошно. Он думал о предстоящем разговоре. Что, если жена откажется, захочет жить вместе? Возможно ли сейчас, после того, что было с Сабиной Казимировной? Нет! Скорее всего, давно пригрела кого под юбкой. Так оно и лучше. Для всех. Или нет?
Егор промаялся до конца пути. То в тамбур, то обратно. И мысли одни и те же. Соседка прикорнула и не обращала на него никакого внимания. Но когда поезд пришёл до конечной станции, она вскочила и попросила Егора вынести сумку. Он не отказался. Сумка оказалась тяжёлой!
– У тебя кирпичи там? – спросил он, еле стаскивая баул со ступеней электрички.
– Ага! – радостно согласилась она. – С мини-заводу! Классные кирпичи!
Егор поперхнулся, поставил сумку и попрощался.
– А кто поможет дотащить до дороги? – спросила она вслед.
– Дед Пихто! – разозлился Егор, но вернулся. Что делать с этой дурочкой? Он ухватил сумку и рывками пересёк два железнодорожных пути. Затем бросил поклажу на перрон и сказал:
– Всё, девушка! Дальше, как сумеешь!
– А вы москвич? – спросила она.
– С чего это? – огрызнулся Егор.
– На жентельмена похож!
– Похож-похож, только дальше не потащу! – ответил Егор, развернулся и пошёл к вокзалу. Шёл и думал, если позовёт, придётся же тащить сумку до автомобильной дороги!
Но никто его не окликнул. Егор подошёл к зданию вокзала и обернулся: стоит, небось, бедная и ждёт «жентельмена»!
А девушка уже дождалась. К ней подошёл плюгавенький мужичок с тележкой. Вдвоём они кое-как погрузились и направились к привокзальному вещевому рынку. Подсчитывая предполагаемую выручку, с энтузиазмом толкали перед собой тележку.
Подъехал автобус, потрёпанный «пазик». Егор вошёл в салон и уселся на заднее место. Тут не Москва, плутать негде, можно выйти и на третьей и на четвёртой остановке – идти одинаково. Он вышел на третьей, лучше двигаться вперёд, чем возвращаться. Стараясь ни о чём ни думать, Егор дошёл до тёщиного дома, серой пятиэтажки. Взглянув на мрачные балконы, Егор решил, что все его доводы будут бесполезными, что приехал он зря. И будет выглядеть полным идиотом, пытаясь что-то разъяснить Анастасии Павловне. Жена в расчёт не принималась, тут не она решает. Егор остановился возле угла дома. Зачем он приехал?
