– Я мог бы выкупить их у тебя, – после приличной в таких случаях паузы сказал Макс.
– Правда? – невинно пролепетала Полина, укоряя себя в самой настоящей хитрости, ведь только это и было ей нужно, хотя она не сказала об этом брату напрямую. Ждала, когда он сам придет к этой мысли. Надеялась, и вот.
– Правда? – повторила женщина, ведь хозяин галереи молчал.
– Да, конечно, он порывисто обернулся, Полина даже вздрогнула. Улыбнулся как-то натянуто, в глазах его плясал алчный огонь. Предстояла выгодная ему и его делу сделка.
Хозяин галереи сел в свое кресло.
– Какую же цену ты назначишь? – он подошел к сути, и Полина насторожилась.
Он подождал, думая, что она на что-то решается. Не услышав ответа, спросил ещё раз:
– Какую цену ты назначишь?
В его голосе Полина расслышала явственное нетерпение.
– Эти полотна и тогда стоили немало… – начала она.
– Сейчас другая ситуация, дорогая, – вкрадчиво проговорил хозяин галереи, не желающий потерять лакомый кусок. – Экономика… сейчас не выгодно вкладывать деньги в подобные вещи… Никто не предложит тебе больше меня! Я готов дать две сотни за каждую, это неплохо, уверяю тебя…
Полина понимала: он хочет откровенно ограбить её. Она не знала реальной стоимости принадлежащих ей полотен, но они по-прежнему были в цене. Это она понимала абсолютно точно.
– Ты знаешь, они стоят гораздо больше, – сухо ответила она. —Даже если пойдут с молотка!
Она поднялась.
– Значит, мы солгали друг другу, сестренка! – опять улыбнулся делец. —Ты солгала, что дела в гостинице идут хорошо, а я – что хотел бы помочь!
Она быстро прошла к двери.
– Когда будешь нуждаться, согласишься и на эту цену! – за спиной услышала женщина, уже выходя за порог.
Но она знала: нужно искать другой путь.
Другой путь? Полине сложно было даже представить его. Она погибла теперь? Наверное, да, уже погибла или гибель близка, как никогда?
Нужно искать другой путь.
Она вернулась домой скоро. Не было сил и желания пускаться в новый путь по Лондону, она устала, была измотана. Страх вернулся и преумножился, а терзающая её мысль о крахе теперь очень прочно поселилась в сознании, соседствуя, однако, с вопросом «Что делать?».
Она думала, не проявила ли неуместную горделивость, отказавшись от предложения брата. Ответа не было и на это, Полина не думала, что, представься ещё такая возможность, поступила бы иначе. Эти полотна стоят лучших денег, но теперь их уже никто не предложит. Значит, Максвелл прав.
Дверь за ней легко захлопнулась, женщина почти упала на стул в прихожей. Женщина на минуту закрыла глаза, наивно рассчитывая, что сейчас ей придет в голову простой и неожиданный в этой простоте план спасения.
Но голова Полины была пуста, хотя при этом очень тяжела. Она сняла плащ и прошла в гостиную. Было непривычно тихо, и Николлс не сразу вспомнила, что Дороти Эбигаэль ушла на ежедневную свою прогулку, а девочки заняты чем-то наверху. Хозяйка гостиницы давно не проводила время с дочерьми, всегда занимаясь чем-то, что было важно только на первый взгляд. Она старалась, чтобы все, даже запертые, комнаты сияли чистотой, постельное было свежим, цветы на подоконниках цвели и ничего не говорило об упадке, как это важно и не важно. Полина сама себе удивлялась.
На столике для писем обнаружилось несколько конвертов. Верхние два заинтересовали Полину: это были письмо из Оксфорда от племянника Риччи и ещё одно – из Ливерпуля от Джорджа Тагэрти, старинного друга её мужа. Полина распечатала первое. Риччи, студент, приезжал на днях, просил встретить его на вокзале, днем в пятницу. Тагэрти же приезжал чуть позднее, интересовался, возможно ли остановиться в одно из комнат гостиницы Николлс.
