Интригующий человек, что и сказать. Из какого-то другого мира другой категории людей, которые совсем не как мы, грешные.
Наверное, интересно так жить. Да, и мы с Марго обе так считаем. На таком фоне даже ее жизнь как-то меркнет, несмотря на то,что она все равно куда лучше моей.
Что надо сделать, чтобы стать кем-то таким, как он? Как надо жить, что говорить себе по утрам, как мотивировать себя со старта, чтобы к сорока пяти прийти кем-то настолько до смешного крутым? Да, что и говорить, я хотела бы провернуть такое.
Я думаю частично об этом, когда смотрю на наши отражения в большом зеркале напротив кровати. Красивое, супер-эстетичное отражение, которое даже придирчивая Марго одобряет – мы хорошо смотримся вместе. “Пикантные моменты” и прочая “стариковские”, по мнению Марго, моменты в сторону, но стариком он совсем не выглядит, не держится и не ощущается. Сильный, красивый мужчина в расцвете сил, который не выглядит чем-то странным и некрасивым рядом с ухоженной и яркой молодой девушкой.
Прикосновения рук, губ, переплетение тел, широкие сильные плечи, на которых так красиво лежат наши светлые и тонкие руки, короткие стоны, протяжные стоны, жар внутри и жар снаружи, и …
– И как Вам?
– По крайней мере, не скучно, Григорий …. Евгеньевич,– вовремя вспоминаю я, не собираясь позволять ему иметь последнее слово в этом несерьезном споре.
– Всего лишь “не скучно”? Видимо, я не в форме.
– Можете попробовать еще раз, – милостиво разрешаю я, и тянусь к нему сама.
Черт, никогда у меня в жизни не было кого-то такого.
Впрочем, у Марго – тоже, и это хоть немного, но выравнивает наши обстоятельства. Мой опыт и вовсе смешон по сравнению со всем этим, но если перебирать её парней – ни один не был настолько же … хорош. Хорош. Он хорош. Интересно, на чем и ком Григорий Евгеньевич тренировался в аспектах секса? Какие-нибудь курсы, или это врожденный талант?
Я почти очарована. Нет, вру. Я очарована. Это Марго – “почти”, но у нее больше требований к мужчинам в принципе, но и ее цепляет. Но мы, как единое существо, мы увлечены – и ситуацией, и процессом, и поэтому когда наш любовник внезапно обмякает, мертвым весом придавливая меня к кровати, я успеваю почувствовать сначала недоумение, потом острую панику. А следом приходит ужасное осознание, что он не дышит.
И я кричу в ужасе, и пытаюсь выбраться из под него, но он значительно крупнее и выше, и весь состоит из тяжелых плотных мышц, и у меня не получается с первого раза.
От адреналина кружится голова, я начинаю задыхаться, и на короткое мгновение я перестаю быть.
Я нахожу себя в темноте и духоте, рот, нос и глаза чем-то забиты, и только спустя, может, минуту, до меня доходит, что я лежу носом в подушку. Первая моя мысль о том, что ну вот, доигравшись, инсультнуло. А потом мир начинает просачиваться вместе с тем, как я прихожу в себя.
Квартира. Огромная и просторная, с высоченными потолками, с дизайнерским ремонтом. Не для того, чтобы было уютно жить, а чтобы соответствовать. И чтобы самому ей соответствовать, тоже. Вещи должны быть определенного уровня, чтобы не было желания расслабиться. Зеркало у кровати того же происхождения – ни шагу назад.
Зеркало.
Вокруг разбросаны женские вещи, явно снятые в порыве страсти. Кожаные штаны, узкий черный топ, витиеватое белье того фасона, который делается во многом для того, чтобы его снять.
А еще это белье тоже имеет ту же цель – не давать своей хозяйке расслабиться, потому что куда как легче осесть квашней, если ты в удобных хлопковых трусах-парашютах.
