Я наблюдаю этот процесс изнутри. В Европе прямо сейчас происходит ярко выраженное биороботизирование населения. Произведённые дьяволочеловечеством полузомби уже появились на улицах, со встроенными навигаторами в головах, зомбиапокалипсис уже наступил – их видно невооружённым взглядом. У них каменные лица манекенов и бесцветные, ничего не выражающие глаза. Они прекрасно ориентируются в пространстве, они знают куда идти, что говорить и что делать и не сомневаются в своём выборе. У них нет времени на сомнения, есть только цель.
Заработать денег, оплатить счета и лечь спать, желательно с нетрадиционным партнёром, поскольку с традиционным гордость не позволяет.
Пенсия им не светит, пенсию за них уже профукали и перезаложили.
5
– Можно к вам присоединиться?
К нам подошёл мужчина, лысоватый, опрятный, невысокий, ничем не привлекательной наружности.
«Не наш, не Питерский» – промелькнула у меня мысль.
Я посмотрел на Николая и пожал плечами. Я не очень люблю такие ситуации, когда незнакомые люди безапелляционно вмешиваются в чужую идиллию, а у нас сейчас, я бы сказал – просто какой-то счастливый миг замедлившейся во времени реальности происходит, запечатлеть его на пленку и будет что вспомнить тихими вечерами у камина. А тут этот чел с бугра нарисовался. И не постеснялся ведь влезть, а может и стесняться ему не нужно, воспринимает собственное поведение как должное. Но Коля видимо не разделял мои мысли, кивнул и молча указал мужичонке на соседний стул.
– Я, журналист, – обозначил свою деятельность мужичок. – В Петербурге по делам, в командировке.
– А мы вот сидим здесь, улицу рассматриваем, – сказал Николай.
Мужичонка начал что-то оживлённо, будто обет молчания прервал, втирать брату о своей, по его мнению, заковыристой жизни, или не о своей, а просто о чьей-то жизни, но главным героем в данном повествовании он естественно поставил себя. Как он долго ехал, где-то там жил, испытывал житейские неурядицы, с женой судился рядился, потом участвовал в каких-то значимых мероприятиях.
Мне быстро стали неинтересны его перетуги перемоги и я, вперившись в стекло окна, отхлебнул значимый глоток пива и задумался. Последнее время мне частенько вспоминался дымчатый бес из Коси́ц, никогда по-жизни до того знаменательного момента я в нечистую силу не верил, конечно можно всё списать на алкоголь, и забыть как недоразумение, мало-ли что случается с человеческой психикой под воздействием спиртового раствора, ну а Ирку бесноватую куда денешь. И выходку её утреннюю в трапезной, после той ночи, как объяснить?. …
Помню стоял я на вечерней службе, батюшка Владимир причащал паству, и я обратил внимание как та самая Ирка, направляясь к батюшке на причастие, вдруг задвигалась как-то странно, будто через силу пошла, словно за ноги её кто-то невидимый цепляться начал, и руками, она то обхватит свои предплечья, то отпустит, словно сама себя затормозить решила, потом, вдруг после очередного движения, как заголосит на весь храм дурным голосом:
– Ненавижу, всех вас ненавижу, и тебя священник ненавижу, я ложь люблю, не мучайте меня!
Затем Ирка остановилась и словно присесть решила на невидимый стул. Благо монахини были на чеку, подхватить успели женщину под руки, что-то наговаривать на ухо ей принялись и медленно так к батюшке всё же направляли и уж подвели почти. И батюшка тоже наготове был и лжицу протянул с агнцем в неё положенным, но тут вновь бес власть над Иркиным телом захватил и отец Владимир какое-то время никак женщине в уста лжицей попасть не мог, бес Иркиной головой словно от пуль шальных уворачивался и голосил истошно в это же время:
