Ролло не удержался и присел рядом. Почувствовав движение рядом, девушка пошевелилась и открыла глаза.
– Я погорячился, – сказал капитан.
– Я тоже, – согласилась сирена.
– Мир? – Ролло, не дожидаясь ответа, спросил: – Ты и правда приготовишь тот салат с птицей и огурцом?
– Правда, – кивнула Зеленовласка и улыбнулась. – Ролло, а о чем «Логика»?
– Ты хотела спросить: что такое логика? Извини, неудачная шутка, сирена. Я потом тебе расскажу, ладно? А сейчас я устал. К сожалению, не все в этом мире подчиняется законам логики. А жаль. Было бы гораздо проще.
С момента посещения острова в буднях сирены и Ролло многое изменилось – мир солнечного света для них закрылся. Дни стали сырыми и колючими, как туман, отделивший Северные острова от Мира.
Как ни пыталась Зеленовласка выяснить причину – тщетно, капитан не хотел ничего обсуждать. При любом посягательстве на свою «тайну» Ролло отстранялся и уходил. И так как «Свобода» перестала посещать днем бухты, порты и прибрежные городки, терпеть молчаливого угрюмого спутника оказалось настоящим испытанием.
С рассветом Ролло уходил в каюту. Сирена – из-за страха закричать во сне – старалась ложиться позднее, дожидаясь, когда капитан уснет крепким сном.
Поначалу ей было скучно сидеть на кухне. Даже копошащаяся в своей коробке Анабель не спасала. А затем девушка догадалась брать книги из коллекции Ролло. Образы, наполнявшие страницы фолиантов, раскрасили будни удивительными красками. Иногда Зеленовласка так увлекалась, что не замечала течения времени и наступления заката, когда корабль оживал и выходил на залитую лунным светом воду в районе маяков.
Сирена была уверена – очутись она в этих местах днем, море и побережье показались бы чужими и незнакомыми. Но в ночи она изучила этот участок как свои пять пальцев: над острым каменистым пиком поднималась луна, а прямо над маяком мигало в вышине созвездие Креста. А если перевести взгляд чуть правее – виднелся Звездный треугольник, угол которого указывал на едва приметную скалу, высившуюся над морскими волнами, рядом с которой водилась рыба Кай.
Когда «Свобода» подходила к сумрачной границе тумана, горизонт еще алел прощальными лучами дня, а затем становилось темно, словно кто-то гасил свечку.
Едва солнце закатывалось за горизонт, корабль оживал.
Ролло вставал с кровати, одевался и шел на палубу. Как только дверь за ним закрывалась, Зеленовласка тоже поднималась с тахты, на которой спала в своем шерстяном платье под тремя пледами.
Капитан обещал ей отдельную каюту, но обустроить пустое помещение во время ночных путешествий оказалось сложной задачей – ближайший населенный пункт от маяков находился в трех пересыпаниях больших песочных часов, и когда корабль бросал якорь в бухте, городок уже спал глубоким сном.
Девушка хотела вернуться к сиренам, но Ролло спросил:
– Зачем?
И Зеленовласка не стала возражать. Она неплохо общалась с сиренами-девушками, даже купалась с ними в ночном море, но жить с детьми моря было для нее в тягость.
Иногда мужчины приносили ей со дна цветы: красные, шершавые, мгновенно покрывавшиеся на поверхности корочкой соли. Она кивала, улыбалась, но брать не решалась. Где-то на грани сознания крутилось воспоминание, что принимать подарки у детей моря нельзя – они могли расценивать это как возможность для ухаживаний. Вот только Ролло тоже считался сыном моря, а его подарки она приняла, позабыв про обычай. Может, поэтому он ее поцеловал?
