– Еще на раз пойдет. Еще натянется.. – Павел Сергеевич закрыл глаза, принялся растирать височки..
– Ты это кого, мразь, наебать вздумал..? Константина Станиславовича? – образовались в комнатке двое в турецких кожанках, и завел один, который из двух, видимо, поразговорчивей, – я к тебе обращаюсь! Онемел, блядь, что ли? – шлепок плевка в пол и в воздухе взмахи пистолетом.
– П-позвольте.. П-п-простите.. Я вас.. эт-это.. какое-то недоразумение.. должно..
– Ты че прикидываешь? Че, шельма, дуришь? Остальное где?
– Я не.. я н-несколько раз пересчитывал..
– Ты чо, бля! А там не все.. Себе взял, а?
– Я счи.. я не..
– Собирайся.. С нами поедешь. Еб твою мать! – этот лысый, разговорчивый, сплюнул в сторону дозатор, подзалил в топку, – в долларах им плати, та еще возись с ней! Фр-р-р-р.. Одна сивка, что наша.. Дело делаем, и на дно.. понял?
«Невские сутки», от 28.11.1991:
«..в лесополосе под Ломоносовым обнаружен труп мужчины шестидесяти лет с пулевым ранением в области сердца.. из личных вещей при нем.. золотые часы, вероятно, находившиеся в момент убийства в нагрудном кармане.. позже труп был опознан.. жертвой киллера оказался Павел Сергеевич Неучет, бухгалтер частной фирмы, зарегистрированной в подмосковных Мытищах.. название фирмы в интересах следствия не разглашается.. следователи придерживаются версии, что убийство может быть связано с профессиональной деятельностью жертвы.. заведено уголовное дело по статье..»..
«..на аукционе пенсионер из Питера купил очки Ричарда Гира..»..
<>
Часы до нового года, и стол мой кухонный, удостоившийся влажной протирки по случаю перемены дат, сервирован был извлеченной с морозилки водкой и графином с клюквенным морсом. Я не собирался есть, не собирался я и праздновать, я не праздную, есть один праздник, он в мае, а остальное – это так вам, повод выпить, но я собирался пить. Ну и я выпил первую, не запивая. Импозантно так тепло, как-то даже по-барски, разошлось изнутри. Вторую, и пригубить морсу. Что ж говорить, чиста водка и ясна, гармонична к закускам. И раскрывает как-то, да и, бывает, выводит она на честный лад.. Впрочем, гостей я не ждал.
Я погасил свет, откинулся в кресле. От фонаря через покров оконный тянулось сияние. Тень кованой решетки узором пала на трапезный стол. За окном крупный опускался снег. Простая тишина, простое созерцание, и момент же прост, и больше ничего, но ювелирная ценность, скажу я вам, взрослому. Я выпил еще.
– Падки вы до водки.. Как можно полстакана враз?
– Чай дома попью.. и с чабрецом, и с мелиссой.. С ромааашкой. С чем угодно чай будет.. Можно, знаете, когда повод имеется.. А вот и новый год.. А я на вас смотрю.. угольная бабочка, нате вам.. да костюмчик, поди, неспроста.. К чему щеголяете? По какому случаю праздник? Или..?
– Посмотрим.. слабо, однако ж, верится..
– Монплезир, мои поздравления.. А что так сдержанно? Дурной? Гениальность и безумие нераздельны! Полстакана, нет, стакан – за гениальность! И никак иначе!
– Многого не надо, правильно бы приложить.
– Ну-у вас! Всего лишь таланта мало! Не нужен нам всего лишь талант!
– Juste?
– А разницу знаете? Где она, рубиконья черта, между о-го-го и этим вашим талантом?
– И где?
– И вам-то не догадаться? Ну и ну..
– La différence?
– Ой, ну не надо к нам с французским.. Мы и так умно скажем. Так вот. Талант – это про правила. Талант, пусть и большущий талант, он, знаете, что делает? Он правила изучает. Как надо, как правильно. Скрупулезно так изучает. Негодненько. А дальше, высытившись, у него путя три..
