По выходу из самолета на нас накинулся горячий ветер. Дышать стало жарко, в нос забились песчинки. Мама спускалась первой, прикрывая лицо шелковым шарфиком, а Б. неожиданно поднял меня на руки. Руки у него были жесткие, пальцы короткие и костистые. Сидеть было неудобно и горячо. Видимо, он и правда боялся меня уронить, потому что плотно прижал ладонь к моей попе.
Машина затормозила у нашего отеля, лязгая всеми железками и трясясь, как старикашка. Воздух на этой улице был жарким и мутным, будто кто-то кипятил под ней чайник. Под козырьками стояли продавцы с огромными мешками, потирали красные шеи и перекрикивались на страшном фыркающем языке.
В нашем номере было две комнаты и маленькая кухня. Пахло чем-то сладковатым, повсюду висели фотографии пирамид в блестящих рамках. Я никогда раньше не была в гостинице и решила с разбегу прыгнуть на кровать – так обычно делали в фильмах про отпуск. Кровать оказалась совсем не такой, как в фильмах. Она ударила меня жестким матрасом, а потом уколола сбоку щепкой. Я обиженно ткнула кровать в ответ, скатилась на пол и побежала к маме.
Мама сидела на полу и пыхтела над молнией на сумке.
– Кто-то оставил на полу помидор, – я показала ей ногу, с которой съезжали красные капли.
– Ничего страшного. Тут все за секунду сохнет. Сейчас я купальники достану, и пойдем на море!
Она наконец расстегнула молнию, и внутренности вылезли из сумки. Лямки купальника спутались в цветной клубок, в котором застряла зубная щетка. Полотенце было просунуто в резиновый тапок. Мама достала со дна целлофановый пакет, вытряхнула оттуда крошки и сунула все внутрь.
Море и правда оказалось огромным и голубым. От него вкусно пахло чем-то соленым. «Как будто кто-то вылил сюда огромный пузырек с йодом», – подумала я, – «надо привезти бабушке такой воды. Она поставит ее в аптечку и будет мазать, если кто-то поранится».
Я вертелась во все стороны, пытаясь понять, где же море закончится, но оно не заканчивалось. Далеко-далеко впереди оно просто сливалось с небом. Чайки кричали и прыгали на ветру, по мокрому песку неслась белая собака, зажав в зубах палку.
– Надюха, идем попробуем водичку! – позвала мама.
Море оказалось теплым, почти горячим. «Это как огромная-огромная ванна!» – восторженно завизжала я. Ноги приятно вязли в песчаном дне. Я продвигалась к маме, падая в воду то боком, то спиной, и фыркала, как веселый тюлень. «Аккуратно, тебе там уже глубоко!» – крикнула она, с беспокойством сощурившись.
Мама подошла ко мне. В воде не получалось перемещаться быстро, так что все двигались плавно и торжественно, как великаны. Она задумчиво поводила рукой по поверхности воды, потом вдруг сделала хитрое лицо и окатила меня фонтаном брызг. «Это нечестно! Ты меня загипнотизировала!» – завопила я и брызнула в ответ. Началась битва. Вокруг нас поднялись волны, мама отплевывалась и хохотала, а белая собака лаяла на берегу.
– Ну все, девчонки, хватит баловаться! – крикнул Б. Солнце светило ему в спину, длинная носатая тень извивалась на воде. – Пошли посмотрим, где тут нормально поплавать!
В конце пляжа глубоко в море врезался настил, и Б. решил, что надо по нему прогуляться. Гулять по настилу мне не хотелось, но мама уверила, что мы сходим туда и обратно. Я шла как можно дальше от краев и поглядывала вниз, между досок. В начале вода была прозрачная, потом посинела, камни на дне увеличились и покрылись длинными водорослями. Деревянные столбики, держащие настил, уходили глубоко в черноту. Я вздрогнула и огляделась – берег оказался далеко, нас со всех сторон окружало море, и слышался только плеск волн. «Сейчас пройду еще две дощечки, и мама восхитится», – уговаривала я себя. «А теперь еще три, и она скажет, что я герой! Дойду до конца, и она купит мне мороженое…»
