– Доченька, – лицо отца преобразилась. Его нежные глаза смотрели на дочку с такой любовью, что ей сразу расхотелось его разочаровывать.
– Проходи, родная, – он поманил её рукой, – я как раз хотел с тобой поговорить.
Вот это новость, это значит не я к нему с разговором, а он ко мне. Маруся медленно прошла по кабинету и села рядом с отцом. Какое–то время он ещё перебирал бумаги, не обращая на неё внимания. Маруся огляделась. Как давно меня тут не было? Кабинет отца был довольно большим, едва ли не самой большой комнатой в доме. Здесь Маруся всегда чувствовала себя неуютно. Холодные стены, выкрашенные в бежевый цвет, хранили на себе только портреты её родственников. Деревянные полы предательски скрипели, выдавая каждого входящего без стука. Окна всегда были занавешены плотной шторой и не пропускали даже маленького солнечного луча. Папа всегда работал при свечах. Это была его пещера, в которой он отдыхал, работал, а иногда и запирался от мамы. Ему здесь нравилось.
– Папа, – она решила оторвать его от бумаг, – ты хотел поговорить, я жду.
– Ах, да, солнце моё, – он отложил документы в сторону и встал.
– Сегодня утром ко мне приходил отец Яна. Ты его видела у нас за ужином несколько дней назад. Так вот, – отец подошел к окну и приоткрыл штору. Сразу комната наполнилась солнечным светом. Он хотел прорваться через эту маленькую лазейку. – Так вот, – повторил Александр Владимирович, пытаясь подобрать слова, – Антон Павлович согласился стать моим помощником. Мы хотим возобновить все сгоревшие дома и передать их людям, нуждающимся. Пусть пытаются жить как все. Но… – Отец замолчал, его дыхание стало тяжелым, он все смотрел через щель в окне куда–то в даль, – …но взамен я дал ему слово, что мы породнимся. – Отец вздохнул, – Маруся, ты выходишь замуж за Яна.
Она резко встала, весь ее разговор был уже бессмысленным.
Отец продолжал:
– Подумай только, Ян хороший человек и любит тебя. У него знатная семья и отличные манеры. Ты будешь счастлива. Отец произносил это так как будто продает ей породистого жеребца, – этот договор даст надежду другим семьям стать нормальными. – Он замолчал. Слезы сильно кусанули веки Маруси.
– А как же я, меня почему ты не спросил? Может я не хочу…
Отец развернулся и быстрым движением зашторил окно. Луч света исчез.
– Так надо, – повторил он. – Поверь мне, все будет хорошо. Александр Владимирович сел за стол и опять начал возится с бумагами, давая понять дочке, что разговор закончен.
Маруся тихонько встала и начала продвигаться к выходу. Ноги не слушались ее и лишь когда она открыла дверь, то услышала голос отца:
– А что ты хотела мне сказать? – Маруся повернулась, – ничего, – и дверь захлопнулась.
Глаза застилали слезы, а в голове крутилось «так надо!», но кому? Только не ей. Не так, не по принуждению. Мысль о замужестве сидела в ее голове, не давая прорваться другим. Маруся остановилась около входной двери. Что же делать? Надо найти место и хорошенько все обдумать. На речке! – мелькнула мысль. Там всегда царило спокойствие, а тихое журчание способствовало размышлению. Ноги сами унесли ее из дома. Вот, – она у калитки, мгновение, – и Маруся уже пробегает конюшню, и длинные ряды домов остаются позади. Она бежит, не замечая домашних животных, которые так и норовят попасть ей под ноги. Вот она и добежала до окраины. И кинулась дальше. Что-то гнало ее вперед. Какая-то невидимая сила помогала ей двигаться. Только около леса Маруся остановилась. Она не могла отдышаться, голова кружилась. Лес надвинулся на нее всей своей мощью. Адреналин сковал ее легкие и все тело. Лес закружился вокруг беглянки. В глазах потемнело. Маруся упала.
