Цвет мести - страница 14

Но он молчал. Как молчал все эти годы. Он так и остался трусом. Этого не изменила даже смерть. Белые Женщины избавили его лишь от страха перед миром, но не перед собственной слабостью.

Если бы можно было выразить это словами, незачем было бы писать это красками.

Эдвард Хоппер

Та часть Омбры, которую Великий Бальбулус предложил в качестве места встречи, должно быть, напоминала ему о детстве. Сланец узнал кое-какие поразительные вещи о его прошлом от стеклянного человечка, который когда-то работал со знаменитым миниатюристом Виоланты. Бальбулус Чипресский вовсе не был сыном видного художника по алебастру, как утверждал, а приходился бастардом одного князя.

Бальбулус уже поджидал их с беспокойным видом человека, который знает, что делает что-то нехорошее, но не имеет силы воли отказаться. От старых ям красильщиков, что находились сразу за стеной, исходила вонь, ходили слухи, что в них живет огромная саламандра, которая воняет мочой, в которой красильщики раньше вымачивали полотно. Здесь жили беднейшие из бедных, и Ринальди настороженно оглядывался, вразвалочку подходя к Бальбулусу.

– Опять ты пьяный! – прошипел Сланец ему на ухо. – Смотри не оброни меня в эту вонючую жижу.

Ринальди пил уже несколько часов подряд. Черному Принцу не понравились ни его песни, ни его игра на лютне. И действительно ли он забрал назад ту деревяшку, которую подбрасывал Принцу?

– Я подсунул ее другому, стеклянные твои мозги, – огрызнулся он, когда Сланец спросил его об этом второй раз. – И отстань от меня, пока я не сломал твою тонкую шейку.

Его налитый кровью взгляд не оставлял сомнений в том, что он с удовольствием исполнит эту угрозу, а Сланец уже был научен серьезно относиться к внезапным взрывам гнева Бальдассара Ринальди. Бальбулус, разумеется, тоже ощутил его винное дыхание. Он наморщил лоб и скривил узкие губы. Торчащие скулы, косо посаженные карие глаза – в Великом Бальбулусе было поровну человеческого и кошачьего.

– Вы опоздали. – Его голос был куда менее впечатляющим, чем облик.

Ночной воздух был тяжелым от смрада, что поднимался из заброшенных красильных ям, и изящной черной накидке Бальбулуса грозило основательно провонять к моменту возвращения в замок. Сланец разглядел пурпурный рукав под рукавом накидки. Пурпурные улитки были дорогими существами, их требовалось двадцать тысяч для окрашивания одного-единственного предмета одежды. Но это было бесспорно ничто по сравнению с ценой золотой руки, что смастерили для Бальбулуса, когда Змееглав велел лишить его кисти. По слухам, золотые пальцы обладали такой же подвижностью, как и некогда живые. Золотую кисть изготовил сын Роксаны, молодой кузнец Йехан. Сланец советовал Орфею поставить в список отмщения и этого юношу. Но в Омбре бытовало мнение, что Сажерук не особо жалует своего пасынка, а куда больше любит своего ученика Фарида. Да и без Йехана список отмщения был уже достаточно длинный.

– Для меня это большая честь, Великий Бальбулус! – Сланец низко поклонился, хотя это трудно было проделать, сидя на плече Ринальди. – Я давний поклонник вашего искусства.

Бальбулус окинул его беглым взглядом и наградил вымученной улыбкой. Господин миниатюрист, пожалуй, не особо ценил поклонение стеклянных человечков, и Сланец решил отныне хвалить только его конкурентов.

– Давайте перейдем к делу. Мне надо возвращаться к работе. Моя госпожа заказала книгу ко дню рождения, в ней должны быть изображены все насекомые и дикие цветы, какие только сыщутся в Омбре. – Бальбулус издал тяжелый раздраженный вздох. Ему хорошо удавалось так расставлять акценты, будто он действительно рос в имении видного мастера алебастра, а не в сиротском доме, но тонкий слух стеклянного человечка не обманешь. Нетрудно было увидеть, что высокородного господина Иллюстратора просто пожирало честолюбие. И зависть к каждому мало-мальски одаренному конкуренту. Считалось, что Бальбулус работает в две руки, потому что его работа пользуется большим спросом: золотая – для рисунка, живая – для красок. Однако Иллюстратор подозрительно часто щурился. По всей видимости, его глаза ослабели от долгих часов работы при свечах. А сможет ли волшебный кузнец изготовить и новые глаза, вот вопрос. Сланец с трудом подавил ухмылку.